Был слышен гул – несмолкающие разговоры обо всём на свете. Аелия не мог и представить, что когда-нибудь сможет узреть подобное великолепие. Он понял, что все предположения о том, как выглядит загадочная Обитель Ночи, разбились в один миг. Рукотворные ошибались, представляя ледяные пустыни, окутанные тьмой, или бесконечную пустоту, в которой можно навек затеряться. Оказалось, Мацерия действительно была городом, который выглядел ничуть не хуже Рэниума. Здесь вовсе не сновали потерянные души, что не нашли покоя и пристанища. Они не страдали, наоборот.

Аелия прислушался. Откуда-то доносился смех. Откуда-то – споры. Болтовня не унималась ни на секунду. Это напомнило ему Обитель Веры. Стоило лишь выйти за порог Сияющего Дворца, как тут же ветер доносил до ушей разговоры о том о сём.

Он последовал за Бьерном. По широченной длинной лестнице они начали спускаться вниз, к подножию. Аелия то и дело оглядываться по сторонам, рассматривая всё вокруг, пока Бьерн молча шагал рядом.

И как только они оказались внизу, сразу же погрузились в городскую суету. Мимо проходили души, одетые в тёплые тулупы и шубы, не обращая на них никакого внимания, а если замечали Бьерна, то кланялись ему, как и подобало подданным. Тот с искренней улыбкой отвечал каждому кивком, приветствуя народ.

– Ступай рядом, Аелия. Здесь легко потеряться. Да и некоторые души таят совсем не добрые умыслы. Лучше держись рядом. И помни, у тебя нет твоих сил сейчас.

Аелия кивнул:

– Понял.

Они двинулись вперёд, постоянно обходя людей. Все куда-то спешили, были чем-то заняты или увлечены. Словно в их телах всё ещё теплилась драгоценная жизнь. Будто они по-прежнему боялись чего-то не успеть.

– От чего такая суета? Здесь всегда так? – поинтересовался юноша, в очередной раз столкнувшись с прохожим.

– Сегодня и в самом деле куда насыщеннее, чем обычно. Всё дело в том, что близится день Божественной Милости. Вернее сказать, его канун.

Аелия знал, что это за день. Когда-то и в двух Обителях его праздновали. То был день рождения Всеотца, последний день зимы. Торжество, к которому готовились и города, и деревни. Люди играли на гуслях и ханге, украшали дома бумажными фонариками и гирляндами в виде маленьких солнц, развешивая их всюду, готовили обеды из самых разных блюд и крепкий сладковато-кислый напиток под названием «Жар-Пыл». Его варили из настоенных и забродивших солнцеягод, что собирали в самый пик солнцестояния каждое лето. Красные и невероятно сладкие плоды даже в лютый мороз пробивались из-под снега в момент созревания. Здесь, в Обители Ночи, лето не наступало никогда, но ягоды, однако, спели каждый год в тот же момент, когда за пределами территории мёртвых солнце замирало над головами рукотворных, и их собирали, а потом настаивали, консервируя в собственном обжигающем соку. А зимой, когда наступал день Божественной Милости, солнцеягоды варили в кипятке, от чего получался очень крепкий обжигающий напиток. Его принято пить горячим, потому во время праздника никто не замерзал.

Многие, не дожидаясь торжества, начинали праздновать уже сейчас. Ведь считалось, что, задобрив вкусными кушаньями и тёплым питьём душу Всеотца, можно получить его милость на целый год вперёд. Каждый загадывал желание, веря, что Баиюл услышит всех, ведь ему одному подвластно слушать людские сердца.

И когда-то он действительно старался дать рукотворным всё, чего те пожелают.

Отовсюду доносились ароматы горячих блюд, а в глаза били яркие огоньки фонариков. Дети с мертвенно серой кожей и потухшими глазами бегали по улицам, весело играясь. В руках они держали игрушки в виде палочек с бумажным солнцем на конце. Его лучи, прикреплённые на гвоздик, были подвижны и от каждого дуновения ветра крутились, словно шестерёнка. Каждый ребёнок раскрашивал своё солнце по-своему, наделяя игрушку самыми разными цветами. То были и красные, и жёлтые, и даже зелёные светила, что малышня сжимала в пухлых кулачках, проносясь мимо.