Внутри империи города были организованы в основном единообразно. В самых верхах богатый класс руководил делами самоуправления и сотрудничал с вышестоящей римской провинциальной администрацией, которая, в свою очередь, отвечала за общественную безопасность и осуществляла юрисдикцию. Мнение тех, кто представлял власть, не оспаривалось: надпись из Сагалассоса в малоазийской провинции Галатия на территории современной Турции однозначно указывает на то, что жители Сагалассоса всегда держали наготове 10 повозок и 10 мулов для римских должностных лиц, прибывавших проездом; таким образом, сенатору предоставлялось все необходимое, в то время как центуриону полагалась только одна повозка[191].

Провинциальные муниципалитеты должны были оказывать подобные услуги, в том числе, например, осуществлять ремонт знаменитых римских дорог, в основном безвозмездно. Когда в 66 году Нерон принимал в Риме парфянского царевича Трдата, который по пути туда с огромной свитой проехал через всю восточную часть империи, волей-неволей отдельным провинциальным городам пришлось позаботиться о пропитании и ночлеге царевича, пока он был в пути[192]. Римляне ожидали таких услуг от своих подданных и рассматривали их как цену и награду за мир, pax, установившийся в империи со времен Августа. Однако во всех провинциях взимались и более регулярные налоги, хотя и неодинаковые с точки зрения характера, размера и порядка налогообложения. Как правило, с землевладельцев взималось от 10 до 20 %, однако подушный налог не взыскивался повсеместно. Значительно пополняла государственную казну арендная плата, например за использование императорских карьеров или шахт, а также таможенные пошлины, взимаемые в портах, на реках, границах провинций и городов[193].

Налоговая система императорской эпохи в процессе сборов учитывала интересы провинциальной элиты и городских общин, была более предсказуемой и, таким образом, вышла из той беспросветной ситуации, в которой она находилась в республиканскую эпоху. Во времена республики сбор налогов отдавался на откуп компаниям-арендаторам, возглавляемым всадниками и фактически никем не контролируемым, и они выжимали из провинций и их жителей буквально все соки. Август значительно смягчил эксплуататорскую практику республиканских времен, в корне реорганизовав финансовое управление. Теперь в императорских провинциях за сбором налогов следили высокопоставленные чиновники из сословия всадников, иногда вольноотпущенники[194]. В сенатских провинциях сбором налогов занимался назначенный по жребию квестор, молодой сенатор в начале своей карьеры, в то время как последнее слово оставалось за наместником.

Новая имперская налоговая система была основана на создании земельного кадастра, переписях и оценке имущества. Известный пример этих действий вошел в библейскую рождественскую историю. Согласно Евангелию от Луки, Август повелел переписать весь мир[195]. Это не совсем верно, поскольку перепись, которую имеет в виду Лука, касалась не всей империи, а только провинций Сирия и Иудея; в 6 году Иудея была присоединена к Сирии в целях упрощения управления[196], что отражает обычную имперскую практику: после присоединения очередной территории, как в случае с Иудеей, затем регулярно каждые 12–14 лет новая провинция подвергалась тщательной проверке.

В целом ярко выраженная тенденция к гомогенизации[197] наметилась еще при Августе, чему, как уже упоминалось, способствовало все более частое предоставление римских гражданских прав отдельным лицам или группам лиц в провинциях. Пропаганда городского образа жизни по всей империи сделала свое дело. Такие города, как родина матери Нерона, Колония Агриппина (совр. Кёльн), а также Лугдун (совр. Лион), Кордуба (совр. Кордова) или Лептис-Магна в Северной Африке, превратились в новых носителей греко-римской средиземноморской цивилизации и отчасти конкурировали с самим Римом по роскоши и уровню жизни. Вскоре и тут и там начали появляться храмы, термы и театры.