– Все сделаем, как надо! – заверил Герман.
– Обещаешь?
– Тогда и ты мне пообещай!
Секунд пять она ничего не говорила.
– Что именно?
– Да, ничего особенного!
Он сказал это, как можно непринужденнее.
– Сходишь со мной куда-нибудь?
Она снова замолчала.
– Посмотрим! Вначале сделай все… Как надо!
Окси почти слово в слово повторила его фразу, словно нарочно передразнивая его.
– Считай, что уже сделал!
В очень короткой юбченке, белой шифоновой рубашке, пестром галстуке и вполне приличном жакете, с красной розой в волосах она встретила его в фойе универа, как ни в чем не бывало. Как будто не было перерыва в три года, за которые они не виделись, если не считать той скоротечной встречи в редакции «Реликта». Герман невольно обратил внимание на ее очень стройные загорелые бедра и голени. У него образовалась какая-то ноющая пустота в груди, когда, остановившись в шаге от девушки, он посмотрел ей в глаза, полные задумчивой серьезности и едва сдерживаемого огня.
– Ну, и как я – тебе? – спросила она, слегка коснувшись ладонью прекрасных волос. – Нравлюсь?
Вопрос был чересчур откровенным. Не ожидая ничего подобного Дот заметно смутился.
– Могла бы и не спрашивать!
– Значит, очень нравлюсь? Только отвечай честно!
– Зачем? Зачем тебе это знать?
– Все – очень просто! Я хочу сразу расставить некоторые непонятки по своим местам!
– То есть? – не совсем понял Герман.
Слегка склонив голову, Окси вдруг метнула в него взгляд исподлобья.
– Так, у тебя есть девушка или нет?
– Нет! – честно признался он.
– Очень плохо!..
Он заметил, как по губам ее скользнула едва приметная усмешка.
– С какой целью ты это спрашиваешь?
– Как – это, с какой? Шпионские сведения собираю!
– Ну, и дела!.. Выходит, ты – разведчица! И на кого работаешь?
– На себя, любимую, конечно! На кого же еще?
В это время кто-то окликнул Окси.
– Ладно! Хорош базарить!.. Нас уже ждут!
И Окси сделала Герману знак, чтобы он следовал за ней. После чего стала быстро подниматься вверх по широкой лестнице с гладкими дубовыми перилами, ловко избегая столкновения со студентами, которые попадались ей навстречу.
– До начала фестиваля – еще целый час! – вводила она практиканта в курс дела по дороге в актовый зал. – Еще есть время, как следует, все отрепетировать…
И, требовательно глянув на него, она деловито добавила:
– А ты пока приготовь свою пушку! Смотри, только, и впрямь, не убей никого!
– Ты так говоришь, что я непременно это сделаю! И ты будешь первой моей жертвой!
– Скажи, когда ты успел меня так возненавидеть?
– Три года назад!
19
– Так, ты – сын Виталия Семеновича?
– А вы откуда знаете? – притворно удивился Герман.
Но человек в погонах сделал вид, что не заметил его иронии.
– А меня зовут Георгий Самойлович Стодевятов! Может помнишь… Я в свое время к вам на хату изредка наведывался, когда обстоятельства по работе вынуждали, и с твоим папаней срочно требовалось кое-какие очень важные вопросы утрясти!.. Хотя… Мал ты тогда еще был…
И полковник внимательно посмотрел на Дота. Это был мужчина средних лет и среднего роста, с копной жестких и черных, как смоль, волос и сединой на висках, крепкого сложения. С мохнатыми бровями, из-под которых на мир со знанием дела угрюмо взирали глаза, похожие на два кристально-чистой воды озерца. Казалось, окунешься в них и не выплывешь, даже если спасательный круг тебе кинут.
– Да, пожалуй, есть сходство!
– В чем – это, интересно? – нахально усмехнулся Герман.
Но начальник отдела по борьбе с организованной преступностью и не думал на него сердиться. Недоверие к его персоне и, в результате этого, некоторая доля сарказма со стороны молодого человека, который едва переступил порог своего двадцатилетия, казались ему вполне естественными.