– Оставь его нам, – Пешин голос прозвучал глухо и раскатисто, – земле хозяин нужен.

Варя отвернулась от окна и недоуменно уставилась на тётку. Но спорить не было желания и… Варя резко повернулась снова. Что-то не так, за что-то зацепился взгляд, но откинул, как несуразное. Из-под подола длинного, в пол, Пешиного платья виднелась босая звериная пятка в бурой шерсти.

"Не истери!!" Варвара зажмурилась, а когда присмотрелась повнимательнее, готова была себя убить – конечно, это кёнги, мягкие кожаные башмаки, и, конечно, они на меху.

Тётка поставила на стол вчерашние щи, по избе поплыл густой, наваристый дух. Варвара обожала такую стряпню и пару минут просто не могла оторваться от тарелки. Пеша тоже только сопела, сидя напротив.

– Пеша, – Варвара подняла глаза на тётку.

Напротив за столом развалилась огромная медведица. С вывороченных тёмно-розовых губ свисала тягучая слюна, маленькие глазки оценивали Варварины шансы.

"Это морок, это Пеша чудит, ты и сама так умеешь." – Варин мозг пытался противостоять картинке, вот только картинка была слишком реальной. Медведица заворочалась, потянулась к Варваре и последнее, что та запомнила перед обмороком – тяжёлый гнилой запах медвежьей пасти.

Очнулась она в постели, хозяйка меняла ей холодный компресс и вздыхала.

– Где Стас, – голос прозвучал отвратительно жалко, – я думаю нам лучше уехать.

– Не приехал он, видимо там заночует, завтра уже поедете, – тётка встала и переваливаясь двинулась в сени, – ты спи, утро вечера мудренее.

Варвара подождала пока дверь за Пешей закроется, сползла с кровати. Сил было так мало, что круг солью она насыпала в три приёма. «Уж лучше я утром объясню, что окончательно тут крышей поехала, чем останусь совсем без защиты». Обошла его трижды, грела ладони над самым пламенем свечи, да их род огня не боялся – огненные оморочники и шептуны они от огня силу брали.

В доме было непривычно тихо. Тётки не было, но не было и ощущения пустоты. Варя куталась в плед, забившись в угол кровати. Вдруг под окном послышалась тяжёлая поступь. «Не паникуй, ты всё правильно сделала, не войдёт никто в круг». Дверь в сенях заскрипела, охнула и распахнулась. Что-то огромное ворочалось, пыхтело в душной темноте.

Варвара скинула плед и огляделась. «Пока не поздно – на шкаф в задней комнате, достаточно высоко». Из своего укрытия она видела, как шатун, переворачивая вёдра и скамейки, ввалился в избу. Огромный бурый медведь становился, поводя сухим, потрескавшимся носом, порыкивая скинул со стола остатки вчерашнего обеда, только не этот запах будоражил его.

Варвара старалась не дышать, но сердце качало кровь с утроенной силой, и ей казалось, что шкаф под ней ходит ходуном. Зверь пока оставался на месте, оглядывался, раскачивался из стороны в сторону, словно в каком-то жутком танце. До утра оставалось не больше часа и если повезёт…

Медведь взревел – соль круга впилась в его больные лапы тысячью злобных жал. Он отпрянул от белой полосы, рыча вертел головой, пытался слизать соль и вдруг замер: вот чем так сильно пахло.

Страх.

Запах накатывал волнами и находился дальше, где-то в темноте впереди. Он ещё раз принюхался. Варвара была уверена, что по морде оборотня скользнула такая знакомая то ли улыбка, то ли оскал. Шатун поднялся на задние лапы и шагнул снова.

… Стас влетел в избу, сбив напрочь и без того болтающиеся на одной петле двери. Посреди комнаты комом лежало что-то, прикрытое простынёй с пятнами крови. Рядом тихо выла Пеша, всё оправляя края савана.

Стас медленно сполз по стенке:

– Тёть, это же не Варя?

Пеша обернулась. Сухие глаза смотрели на Стаса и сквозь него: