– Доченька, моя милая, не всё так однозначно и не от одного моего желания зависит выход в море. Будь это так, мы бы уже были в море. Поэтому придётся немного потерпеть…

– Как жаль, папочка. А я успела пообещать своим куклам, что сегодня пополудни мы отправляемся в путешествие, – девочка так серьёзно произнесла эти слова, как если бы обещанные слова адресовались не бездушным куклам, а реальным людям, что поневоле вызвали у матери девочки улыбку, которую она попыталась скрыть от дочери.

– Придётся извиниться перед ними за своё скоропалительное обещание, – с самым серьёзным видом ответил ей отец и не было понятно: шутит он или говорит всерьёз.

– Придётся, папочка, как бы мне того не хотелось…

Джон в это время прибежал домой и поведал младшим братьям о происшествии на шхуне. Надо было видеть каким огнём загорелись глаза мальчишек, когда они узнали, что Джону удалось пробраться на шхуну. И не только пробраться, но и побывать в самом трюме. Это было что-то, до сих пор им самое большое, что доводилось, так это увидеть за десятки метров корабли. Они даже не смели к ним приближаться, а тут Джону посчастливилось побывать в трюме, правда, он пропустил момент, когда его за ухо вывели из трюма, хотя ухо продолжало ещё гореть при одном упоминании о случившемся.

– Джон, а это правда, что у них капитан одноглазый? – подобрался к Джону поближе самый младший.

– Не знаю, – сам того не желая, ответил правдой Джон, – я его не видел…

– Как жалко. Побывать на таком корабле и не увидеть капитана… А я не упустил бы…

«Не упустил бы.., – про себя подумал Джон, потирая ухо, – да если б тебе так вывернули ухо, как мне, ты вовсе забыл бы дорогу к шхунам и пакетботам». Но вслух он это, конечно же, не произнёс.

И вот эти-то последние слова мальчишки послужили толчком к тому, что Джон потерял интерес к их обществу. Ему больше нравилось мечтать, как бы он отправился в путешествие на шхуне и во время страшного шторма, когда огромные волны, угрожая затопить, заливают палубу, он спасает от гибели юную леди. И так ярко он представлял себе всё это, что порою готов был поверить в реальность происходящего, если бы не крик матери, что случался в такие минуты: – Уайлдер, куда ты запропастился?

В ходе повествования, я как-то упустил момент: Джона в минуты раздражения мать называла не по имени, а по погонялу, ею самой же придуманному. Джон настолько привык к этому второму имени, что отзывался на него также, как и на официальное, данное при рождении. Друзья на улице к нему обращались не иначе, как Уайлдер и ему льстило, что не Конопатый или ещё какое обидное прозвище.

Уже через час многие мальчишки, прознав о его выходке, на которую мало кто из них отважился бы, долгим свистом вызвали его на улицу и окружили Джона. Каждому хотелось услышать из уст самого героя про шхуну. Для мальчишек нищего квартала он был сегодня героем. Хотя, как знать, может быть и не только сегодняшнего дня. Единственное, чего недоставало Джону, он не умел привирать и от этого его рассказ получился сухим. Ему бы приплести пару небылиц, кто стал бы проверять соответствует истине рассказанное или нет, а героического ореола ему несомненно добавило бы.

Вернёмся же вновь к нашим господам у шхуны, от которых мы несколько отвлеклись, хотя ничего интересного здесь и не пропустили. Джентльмен, перекинувшись парой слов относительно скорого ланча, поспешил в контору на одном из экипажей, супруга же с дочкой направились домой. На шхуне остались матросы во главе с боцманом, заполучив приказ подготовить корабль к выходу в море. Боцман в свою очередь приказал одному из матросов охранять шхуну от непрошеных визитёров и ушёл в каюту подремать. Кто-то из матросов просто присел в небольшой тени, создаваемой фальшбортом и тут же задремал.