– Да, тут укокошить ничего не стоит! Кричи, не кричи – все равно никто не услышит! – прошептала она.

Николай зловеще хохотнул, но все-таки поспешил заверить гостью:

– Старый бункер времен второй холодной войны. Пока ты со мной, ничего плохого не случится. Садись.

Женщина села за стол. Пол был усеян пустыми бутылками и банками из-под алкоголя, на стене торчали огромные крюки с трофеями Николая, на одном плавно покачивалась копченая свиная туша, на другом резиновая секс-кукла, на третьем ворох тряпья.

Екатерина следила за энергичными движениями Николая. Он лишил хрюшку уха и пятачка.

– Это самое вкусное.

– Откуда у тебя свинья?

– Друзья подарили.

– Неожиданно.

У Николая была забавная походка. Он широко расставлял ноги, будто моряк на судне. Молодой человек пересек комнату и достал из ворчливого шкафа тарелку, на которой заново собрал свиное рыльце. Вместо пасти он положил сладкий перец, двумя маслинами обозначил глаза, кустистая петрушка легла на место челки. Рожица получилась веселой. Николай выдал гостье гигантский нож и вилку, какими в старинных сказках людоедки кромсали своих жертв. Екатерина поежилась от нелепой мысли, что юный дьявол, всласть надругавшись над нею, прирежет, сожрет ее по частям и никто об этом не узнает. Он протянул ей рюмку водки и янтарное ухо, улыбнулся. От обаятельной, щедрой улыбки его лицо преобразилось, сделалось красивым.

Резкий удар пришелся в нос, тряханул все тело и отозвался пронзительным звоном в ушах. Екатерина моментально осознала, что пришел конец – пора плакать и просить пощады. А еще через секунду по ее телу разлилось тепло, в глазах поплыли красивые розовые круги. Молодой человек улыбался, показывая крепкие зубы. Она попыталась упорядочить дыхание, рот жгло, в нем стоял металлический привкус.

– Что это за гадость?

– Настой алюминия, чтоб шибало крепче. Рецепт моего прадеда! Под тобой стоит.

И правда, под ее креслом находился алюминиевый жбан, погромыхивающий чем-то железным.

– Неплохое наследство!

– Да ничего себе.

– Давно умер?

– Пять лет назад. Отбывал пожизненное. До смерти забил мою прабабку, – пояснил Николай, – она тогда грудью моего деда кормила. Зря кормила. Его в семнадцать лет камнями закидали.

– Кого?

– Да деда.

Екатерина внимательно посмотрела на мальчика и подумала: «Непохоже, что врет. И зачем он мне это рассказывает? Подростковая потребность вывернуть душу. Или он меня кадрит? Я ему в матери гожусь».

– Интерфейс прабабки был нарядный. Она была высокая, с белой кожей, – Николай махнул еще настойки, подкинул маслину и поймал ее на лету. – Глаза синие до грусти. А волосы она укладывала в пирамидку и сверху втыкала цветок. Но это в лучшие времена, а так прадед ревновал ее и от этого поганого чувства пил. А когда начал спиваться, стал самой творческой личностью по части издевательств над женой. Он постоянно измышлял новые мучения для нее. Однажды взял резиновый шланг и проткнул его проволкой, так чтобы острые концы торчали наружу. После чего часа три лупил им жену.

Екатерина поморщилась, ей совсем не хотелось слушать про ужасы чужой жизни, которой она никогда не знала. Николай видел это, но продолжил рассказ.

– А потом все удивлялся, почему вся ее спина, ноги и зад изъедены рытвинами. А когда она только деда родила, он ее сиськи между дверьми зажимал и давил, пока из них молоко не брызнет, а его собутыльники ртом струйки ловили. Я ее не знал, видел только видеозаписи. Она, когда разговаривала, чесалась и на носу проступали капельки пота. Стеснялась. Если бы не прадед, могла бы для журналов сниматься, а так всю жизнь провыла.