– А, – протянул Цзиньлон, с восхищением глядя на Веру. Это потому, что твоя мать очень умная и находчивая. Вера Ванг – очень известная женщина, даже белым людям известно это имя. И твоя мать сказала, что будет хорошо назвать магазин в ее честь.

– Это называется введением в заблуждение, папа, – фыркнул Тилли. – Вас могли бы засудить! – И затем добавил крайне язвительно: – Если бы кто-нибудь знал об этом магазине. Но раз уж никто не знает о его существовании, то какая разница.

Цзиньлон лишь рассмеялся и похлопал сына по спине.

– Ох, сынок, ты столько всего знаешь про законы. Может, тебе выучиться на юриста, а?

Все казалось таким простым, когда между Верой и Тилли было звено в лице Цзиньлона. После его смерти отношения матери и сына медленно, но неумолимо сошли на нет. Тилли действительно поступил на юридический факультет. Теперь он младший юрисконсульт в крупной юридической фирме неподалеку от Эмбаркадеро, и его офис так высоко, что вечерами видно, как мигают огни машин на Бэй-Бридж. Не то чтобы Вера знает это – Тилли не приводил ее к себе на работу, – но ей нравится представлять, что видит сын из окна своего офиса.

«Хватит думать о Тилли», – одергивает себя Вера, снимая со стола последний стул. Она подходит к двери и меняет табличку с «ЗАКРЫТО» на «ОТКРЫТО», после чего идет за стойку и водружается на стул в ожидании посетителей.

«Всемирно известный чайный магазин Веры Ванг» готов к работе.

По правде сказать, Тилли был не так уж далек от истины, когда указывал, что называть чайный магазин «всемирно известным» несколько самонадеянно. Это правда, что в Гуаньчжоу Вера держала магазин, который пользовался успехом как среди постоянных посетителей, так и среди приезжих, наслышанных о ее чаях.

Но в Сан-Франциско, штат Калифорния, ей пришлось начинать все с нуля. В лучшие годы «Всемирно известный чайный магазин Веры Ванг» привлекал изрядную долю постоянных покупателей даже несмотря на то, что ютился между прачечной «Удачная стирка» и «Кондитерской Винифред». Но клиентскую базу составляли в основном пожилые иммигранты, и с течением лет от большого потока остался ручеек, затем тонкая струйка, и теперь единственный посетитель, на которого может рассчитывать Вера, – это Алекс.

В это утро, как и в любое другое, Вера достает из комода журнал учета и бросает его на стойку. Затем надевает очки для чтения и перечитывает записи, приподнимая брови, чтобы разобрать мелкий почерк.

23 мая – горлянка, сушеная кожура арбуза, ягоды годжи

22 мая – лоу хан го, элитное птичье гнездо[4], сахар-кандис

21 мая – обожженный ячмень, хризантема, засахаренная кожура зимней тыквы

20 мая – соцветия османтуса, улун

Вера чуть улыбается, просматривая перечень смесей, подготовленных для своего лучшего покупателя. Ему особенно понравился жженый ячмень, и неудивительно, ведь нотки дыма прекрасно сочетаются с ванильным ароматом хризантемы и сладостью засахаренной тыквенной кожуры. Что бы приготовить на сегодня? Вера снимает очки и встает со стула. Оглядывает шкаф за стойкой.

Чайный шкаф Веры – это нечто удивительное. В нем сто восемьдесят восемь выдвижных ящичков, заполненных качественными ингредиентами, собранными на росистых взгорьях Китая. Правда, как однажды заметил Тилли в своей раздражающей манере, многие из этих ингредиентов не использовались годами и, скорее всего, испортились. Вера и сама готова признать, что тяньчи, вероятно, давно утратил былую свежесть и его пора выбросить, как и десятка два других смесей, которые она не проверяла уже целую вечность. Впрочем, это подождет до генеральной весенней уборки в ее волшебных ящичках. Просто от недостатка посетителей ей не приходилось даже задумываться об ингредиентах, о которых никто не спрашивал.