– Я полагаю, мы до сих пор рассуждаем гипотетически. Подайте мне уздечку, мисс Харвуд, если вам не трудно. – Неожиданно на сердце Уоллингфорда потеплело. Пульс вдруг с силой заколотился в жилке на шее. Герцог протянул руку, чтобы взять уздечку, и с ужасом заметил, что его пальцы дрожат.

– Ну, конечно. У меня нет никакого желания выходить за вас замуж. Я ведь уже говорила вам об этом. – Абигайль вложила уздечку в ладонь герцога, и он, как последний глупец, заглянул в ее глаза – глаза эльфа с пляшущими в них озорными искорками – и увидел играющую на губах улыбку.

– Кроме того, нужно учитывать и ваш характер. – С этими словами Уоллингфорд выхватил уздечку из ее руки. Приятное тепло мгновенно улетучилось из его груди. – У меня вполне сносный характер.

– Ну конечно. Более интересного распутника я еще не встречала. И все же вы здесь, пытаетесь погрузиться в науку и все такое прочее. Вы невероятно умны. Все ваше высокомерие напускное. Кроме того, в вас чувствуется истинная… – Абигайль сделала паузу, – внутренняя сила. Достоинство, не имеющее никакого отношения к вашему титулу.

– И откуда только вы все это знаете? – Уоллингфорд неуклюже возился с кожаными ремнями, отчаянно пытаясь сосредоточиться именно на них, а не на этой метафизической загадке, стоящей перед ним.

– Я наблюдала за вами. За тем, как вы обращаетесь с лошадьми и с друзьями. Наблюдала, как вы ведете себя за ужином, когда мы собираемся вместе. Как я уже сказала, среди всех распутников Лондона вы такой один. – Абигайль вздохнула и покачала головой. – И все же вы распутник.

Люцифер фыркнул, уткнувшись носом в затянутую в перчатку ладонь хозяина.

– Я не распутник.

– Такие люди, как вы, не меняются. – Абигайль словно не слышала его слов. – Это самое распространенное и жестокое заблуждение, увековеченное представительницами слабого пола и подогреваемое романтической литературой. Мужчина со свободными взглядами на отношения не способен измениться. Даже если он влюбится и женится по любви. Рано или поздно его стремление заполучить новую женскую плоть пересилит любовь и преданность жене. Посмотрите на своего собственного отца.

– Упаси Боже, – пробормотал Уоллингфорд. – Он умер пятнадцать лет назад, а при жизни вовсе не являлся примером для подражания.

– Вот видите? Наверное, герцог, который может заполучить любую женщину, стоит лишь ему щелкнуть пальцами, не способен хранить верность. Просто само это понятие находится за пределами его понимания. И распространение его весьма ценного герцогского семени не просто его право, но и обязанность перед человечеством. С вами все в порядке?

– Что вы сказали? – выдавил Уоллингфорд между приступами кашля.

– Возможно, незамужней девушке не пристало обсуждать подобные вопросы, – сказала Абигайль, судя по всему, совершенно не испытывая раскаяния.

Уоллингфорд прикрыл глаза и сделал глубокий вдох в попытке успокоиться.

– Лучше? – весело спросила Абигайль.

Уоллингфорд потряс уздечкой.

– Ну и как, скажите на милость, это надевается?

– Просто подставьте ее Люциферу. Он наверняка знает, куда нужно сунуть морду. – В голосе мисс Харвуд сквозил смех.

«Герцогское семя», – неужели она в самом деле произнесла это вслух?

Уоллингфорд еще раз посмотрел на странное изделие из кожи и стали, которое держал в руках, и попытался сосредоточиться. Вот это наверняка удила, так что морду коня нужно просовывать именно сюда. Уоллингфорд поднес уздечку к губам Люцифера, но тот лишь недоверчиво посмотрел на хозяина.

Абигайль вздохнула, а потом подошла к герцогу, источая аромат лимонов и цветения, словно сама весна впиталась в ее кожу. Уоллингфорд пытался затаить дыхание, но тщетно. Абигайль никуда не делась. Она стояла рядом с ним, такая теплая и податливая, а ее изящные руки накрыли его – большие и сильные. От такой близости его тело тут же возродилось к жизни, а «герцогское семя» запросилось на волю.