– Ой, а ведь и вправду. – Миролюба пригляделась. – А я и позабыла. Точно ведь, и лик его!

– Миролюба! Бестолочь!

– Девоньки, Камус идёт!

Княжны замерли, как ледышки, когда сверху разглядели, как Камус с кем-то из купцов шагает навстречу дружинникам, средь коих шёл Добрыня. Казалось, столкновенье вот-вот произойдёт. Княжны дыханье затаили. Но оба, не заметив друг друга, прошли мимо. Сёстры вздохнули облегчённо и одновременно на скамью осели. Миролюба прыснула:

– Что мне делать, девоньки?

– А как он подошёл к тебе?

– Ой, так неожиданно! – расплылась Миролюба. – Так спросил, что, мол, случилось? Я ж вся об отингире в думах. Волнуюсь. Не ответила. А он так настоял! Сказал, что, мол, кто-то меня обидит, он его убьёт.

Лицо Ясинки осветилось.

– А что ещё сказал?

– Ой, он много говорил!

Греза же в окно в это мгновенье зрела на супруга. Тот готовился к чему-то и с кем-то говорил. По поведению его она уже всё поняла. Камус поднял глаза к окну терема и, повстречав взор Грезы, удивился на мгновение и поманил двумя перстами, чтобы та спустилась. Как жена сошла, он мирно произнёс:

– Уплываю я, голуба.

Лесные грани

Олег шёл за Лесовитым. Лес зарос неслабо, и пробираться было трудно. Князь меж тем всё привыкал к собственному взору. Через некоторое время он стал осознавать, что не в глазах мутно его, не в воздухе витает что-то – туман иль рассекающие в ветру паучьи нити… Всё вокруг само каким-то было ненормальным. Всё так же, как и раньше вроде, но неясно как-то. Даже если б захотел Олег то, что ловил глазами, никак не смог бы объяснить… Тени бегают, кои порой даже обретают цвет. Иногда внушал себе князь, что то ему казалось. Уже и очи незаметно он потирать переставал. Алёна ж в нетерпении всё ещё их тёрла. Похоже, что округа так же тревожила её. Но что Олег сказать ей мог? Мог только успокоиться, что не у одного него неясности такие.

Лесовитый всё вздыхал и поправлял листву молодых деревьев, кои по пути встречались. К кустарникам он нагибался, бубнив что-то под нос… Горб мешал его движеньям. Власы в глаза лезли. Олегом понемногу же мысля овладевала. Это ведь не человек – этот Лесовитый.

– Ты можешь пошустрей? – терял терпенье князь.

– Куды нам поспешать? – ответил Лесовитый.

Шаги Алёны слышал Олег за своей спиной, да уж не оборачивался.

Животных столько вокруг было, сколь князь не видел за всё бытие свое. К Лесовитому тянулись, но сразу сторонились, как приближались люди к ним. День целый путники плелись. На ночь им пришлось даже остановиться. Олег хотел костёр разжечь, но Лесовитый не позволил.

– Ночки здесь, родной, тёплые.

– А звери? – князь недовольно сплюнул. Лесовитый ж уронил:

– Они не тронут.

Два дня шла троица всё прямо. Две ночи ночевали. И наконец у края леса они остановились.

– Дальше, я боюсь, мальчик, хода мне не будет.

– Тут твой лес кончается?

Олег вышел вперёд. Увидев пред собой овраг, князь прошёл поближе. Прикрикнул Лесовитый:

– Олекша, не ходи. Шустрик осерчает.

– С чего это? – князь встал на месте.

– Олег, не ходи. Прошу. – послышался Алёнин голос. – Лешие бывают грозны.

Олег скривился. Что за чушь? Коль хозяин этого леса был бы жутким, то и сам лес был бы скверным. Это если вспомнить придания Сварога. Олег не шибко слушал их.

Ветер покачнул деревья. Князь не шевельнулся. Он стоял и смотрел прямо, пока не разглядел в просветах силуэт.

– Эй! – окликнул князь. – Это ты хозяин леса?

Человеческий ребёнок показался им. Мальчик сосал кулачок. Князь причмокнул недовольно и к Алёне повернулся. Она, поймав его взгляд, быстро качнула головой, указав тем самым – это не её брат.