Общежитие, где я квартировал, находилось в старинном двухэтажном здании. В одной комнате жило по 6-8 человек. Комендант общежития была строгая. Требовала, чтобы ровно в 23 часа все находились у себя в комнатах, лежали в постелях с выключенным светом. Именно в это время входная дверь закрывалась на засов. Все. Внутрь не попадешь. Злостных нарушителей этого правила лишали стипендии, могли и из техникума выгнать. Но на случай, когда в назначенный час добраться до ночлега не удавалось по какой-либо причине, мы знали, что не все потеряно. В комнате на втором этаже всегда кто-нибудь «дежурил», он опускал из форточки нитку, к которой был прикреплен небольшой груз, другой конец он привязывал себе к руке или к ноге. Опоздавший подходил к нитке и дергал за нее. Тогда «дежурный» открывал засов на входной двери. И обязательно перед сном – перекус, состоявший из краюхи черного хлеба и куска сахара, порой величиной с детскую голову – приходилось колоть на мелкие кусочки.

Когда же прижимало безденежье, мы шли на станцию разгружать вагоны. За разгрузку, особенно негашеной извести, платили хорошо, потому как работа тяжелая. В противогазе, духоте и такой пыли, что свету не видно, больше получаса не выдерживали. Приходила другая смена.

Несмотря на подработку, денег не хватало, а выглядеть хотелось прилично, чтобы перед девчонками не стыдно было показаться. Я понимал, что учиться в техникуме на прежних условиях буду долго, самостоятельно и достойно зарабатывать стану еще не скоро, а помощи ждать неоткуда. Тогда решил продолжить учебу в сельскохозяйственном училище, которое тоже располагалось в Вельске. Его учащиеся получали готовое питание, обмундирование, место в общежитии и даже деньги на карманные расходы. Учебный год в училище давно уже начался, но у них был недобор, и меня приняли. По окончании вручили аттестат и предложили три рабочих места на выбор: в Шенкурском районе, в Усть-Ваеньге, в ремонтные мастерские в церкви, где я проходил практику, в Шеговарах – бывшем районном центре Устьянского района, в городе Сольвычегодске – районном центре в то время. Я решил ехать в Сольвычегодск.

18. Рабочие будни

Сольвычегодск я выбрал не случайно. Не так далеко, в строящейся тогда Коряжме и в Котласе у меня жили родственники, дядя и две тети. Меня послали в Новиковский сельсовет. Определили мне трактор ДТ-54. Это был лучший трактор в те времена. Когда Н. С. Хрущев (генеральный секретарь ЦК КПСС) съездил в Америку и, решив догнать ее и обогнать, распорядился взрастить на полях русского Севера кукурузу. Подчиняясь указаниям генсека, и поля в Новиково засеяли этой культурой. Но она, капризная, не уродилась, выросли одни сорняки. Деревня обнищала. А на следующий год выросли километровые очереди за хлебом, колбасой и другими продуктами. От голода спасала треска сухого посола и Москва. Там всегда было сытно.

Машинно-тракторная станция, где я работал, платила заработную плату за проделанную работу, но этого было мало. Колхоз давал молоко и мясо за проделанную работу. Жил я в квартире, хозяевами которой были пожилые люди, и помогал им с работой по дому, так как с детства был приучен к труду.

Дом у них был большой, старинный, с взвозом и подвалом, где хранилось сено и инвентарь. Туалет был устроен со второго этажа прямо на землю, и это мне не нравилось. Поэтому в первую очередь я привел в порядок отхожее место. Сделал ограждение и поручни, чтобы не упасть с двухметровой высоты вместе со своими отходами. Вспомнилось, что туалеты в Усть-Ваеньге, где я проходил практику, находились на огороде или были переносными. Вместе с тем люди, которым приходилось жить в таких условиях, болели намного реже. А моя мама рассказывала, что женщины в то время совсем не носили штанов (ей об этом поведала бабушка, дожившая до 94 лет). Только длинные юбки, сарафаны даже в лютый мороз.