Между прочим, очень многие авторы пишут о картине «Помни!», как об одном из последних произведений Рериха, зачастую трактуя его в аспекте «прощания с Индией». Вы трактуете эту картину как прощание с родным домом. Я допускаю подобные трактовки и не возражаю авторам, хотя сам придерживаюсь иной. Картина «Помни!» была ведь создана в 1924 году и относится к серии «Его страна».[25] Поздний вариант, который находится теперь в ГРМ,[26] – точное повторение картины 1924 г., только более интенсивен по краскам. Принимая во внимание дату создания картины и серию, в которую она автором включена, я трактую ее так: прикоснувшись к высокому «Горнему миру» (у Вас в тексте «недоступная мраку Канченджунга[27]»), – не забывай о нем, когда спускаешься в «мирскую суету» долин, где тебя ждут обязательные «дела житейские». Вся серия «Его страна» (к ней относится и «Жемчуг исканий») имеет философский подтекст, «продиктованный» первой встречей с Индией, а отнюдь не расставанием с нею, скорее «обретения» новой высоты, на которую в дальнейшем следует равняться, чем расставания с родными местами. В 1924 году Рерих не думал расставаться с Индией и отодвигать ее в область воспоминаний.

Однако я задерживаюсь на деталях. Перехожу к тому, что считаю на первый случай главным. А именно – к композиции.

Я не стал бы вообще предпосылать книге «мотто»[28] в духе текста «Здравствуй, будущее», а также и «Введения». Я заменил бы это эпиграфом из самого Рериха (например, из его очерка «Будущее», стр. 209 «Из литературного наследия»). Но я дал бы «Послесловие», в котором можно было бы отразить значение Рериха в наши дни. Можно включить празднование 100-летнего Юбилея, сказать о признании Рериха Родиной и прогрессивной мировой общественностью, сказать об актуальности тех проблем, которые он поднял и за которые всю жизнь боролся.

Если редакция считает нужным что-то книге предпослать, то это можно сделать в нескольких словах до авторского текста, так, как это делается во многих книгах, в том числе и серии «Пионер – значит первый». Если за книгой остается название «Здравствуй, будущее», то эпиграф из самого Рериха даст самый лучший «ключ» к авторскому тексту. В «Заключении» же можно дать сильный завершающий «авторский аккорд». Текст из «Введения» хорошо ляжет в соответствующие главы.

Дальше мои соображения по композиции:

1. Первую главу дать о Петербурге, т. е. переставить 3 главу на первое место. Это позволит описать «атмосферу» дома, семьи, в которой появился будущий художник и ученый. Хорошо использовать очерк «Дедушка» из Сытинского издания. Рассказать о предках Н. К. и раннем интересе к своей родословной в связи с историей родной страны. Конечно, можно начать и так, как есть, но тогда потребуется логическая ретроспективная «увязка» третьей главы со второй.

2. После седьмой главы я дал бы 10-ю (можно и после 8-й). Это потому, что 9 главу («Археология») лучше поставить после «Гордиева узла». Серьезные мысли о связи науки и искусства появились уже в Университете. В этой главе можно также успешно использовать материалы из Сытинского издания, но они относятся именно уже к студенческим годам.

3. Главу 18 («Лада») я поместил бы после 15 («Стасов»), т. к. встреча произошла в Бологом в 1899 г.,[29] до отъезда в Париж. Тогда же, по существу, было решено о браке, который просто отложили до приезда из Парижа. В таком случае можно использовать очень интересную переписку Н. К. с Е. И. до отъезда первого в Париж и из Парижа.

4. Кажется, что и главу 23 хорошо бы переместить ниже, т. к. фраза, взятая в заголовок, относится уже к периоду знакомства Н. К. с Блоком. Тем более что следующая глава «Злата Прага» окажется не совсем на месте, да и «Рерих и театр», как мне кажется, могут быть насыщены биографическим материалом более раннего периода.