Минут через десять блужданий по улочкам и переулкам Троекуровска мы, наконец, выехали из захваченного немцами города.

К счастью, по дороге враги нам не встретились, из чего я сделал вывод, что противник ушел вперёд, оставив, к нашему великому счастью, тылы без охранения, или комендантские взводы ещё банально не успели развернуться.

– Забабашкин, лично я не вижу вообще ничего, а ты ещё и фары погасил. Куда мы едем? – прильнув к лобовому стеклу, спросил командир.

– Я вижу куда, и это главное, – ответил ему и тут же добавил: – Кстати, ещё вижу, как нам навстречу едет легковая машина, а перед ней мотоцикл с коляской. И там и там сидят немцы.

– Где?

– Сейчас они ещё далеко, но скоро обязательно появятся.

И действительно, через несколько минут и я, и Воронцов увидели свет фар автомобиля и мотоцикла, которые показались из-за небольшого поворота.

Этот небольшой кортеж заметил давно и был удивлен тому факту, что, оказывается, если я напрягаю зрение, то способен видеть не только в темноте, но и на очень большое расстояние. Более того, я не просто видел, а видел именно тот предмет, на котором фокусировал внимание, даже в мельчайших деталях.

Например, та машина, что ехала к нам, была чёрного цвета. Я прекрасно рассмотрел когда-то хромированный, а сейчас закрашенный чёрной краской передний бампер, поцарапанное правое крыло и пустоту на том месте, где должен быть номерной знак. Внутри автомобиля через лобовое стекло я мог разглядеть худого ефрейтора с двухдневной щетиной на лице, что сидел за рулём, расположившегося на заднем сиденье одетого в полевую форму майора и тускло поблёскивающие стёкла его очков в тонкой металлической оправе.

В мотоцикле, очевидно, сопровождающем офицера, сидели двое солдат в касках: один за рулём, а другой в коляске с пулемётом.

Такое отчетливое, нереальное для глаз обычного человека зрение меня буквально ошеломило.

В голове возникло множество вопросов, ответов на которые у меня в данный момент попросту не было. Как не было и времени на поиск этих ответов. Сейчас, глядя на приближающихся немцев, я пришёл к выводу, что ориентир по луне, нас, мягко говоря, немного подвёл.

Очевидно, что раз Троекуровск находится на линии соприкосновения, то едущие нам навстречу транспортные средства не могли ехать с той стороны, а значит, и мы движемся в противоположном направлении от фронта – в тыл к немцам.

Своим наблюдением решил поделиться с Воронцовым.

– Ты прав. Мы явно заблудились, – забеспокоился тот. – Что будем делать?

– Посмотри в бардачке, – сказал я и сам стал осматривать водительское место.

Ни на торпеде, ни у двери, ни где-либо поблизости карты не оказалось. Также её не оказалось и в небольшой нише в торпеде, которая служила бардачком.

– Без карты нам не разобраться, – констатировал я очевидное и тут же предложил очередной план, который, как и прежде, вновь поверг моего спутника в глубокий шок.

Да, план был дерзкий. Да, план был безрассудный. И да, план был очень опасный. Но другого выхода я не видел, ибо только так у нас появлялся шанс стать обладателями карты и выбраться из этой мышеловки.

Когда до немецкого мини-кортежа оставалось порядка пятнадцати метров, я прибавил скорость, вылетел на полосу встречного движения, смял грузовиком мотоцикл и ударил в левое крыло легковушку. Удар был страшный. Конечно, легковые автомобили этих времён весили намного больше, нежели их потомки в будущем, но грузовик есть грузовик – легковушка, словно получив великанский пинок, вылетела в кювет, после чего, перевернувшись три раза, вновь встала на колёса. Покорёженный капот пострадавшего автомобиля частично оторвало, и из пробитого радиатора белыми клубами повалил пар.