Отец ушёл, я посмотрел на часы, ещё только половина десятого, а уже хочется чего-нибудь перекусить. Сначала думал отправить Катю в качестве курьера в пекарскую лавку неподалёку, но вовремя одумался. Нам может угрожать опасность. А чего это я так торможу? Сказал санитарке организовать для всех чай с пирожками и накрыть стол у меня в кабинете. Воскресное утро, людей в клинике пока очень мало. Пока выдалась пауза, можно немного расслабиться, до обеда ещё далеко. Илюхи жаль сегодня не было, его бы тоже позвал чай пить с ватрушками, как он любит. Ну ничего страшного, в понедельник он порадует меня своей физиономией.

Наше мирное чаепитие с поеданием вкусняшек почти закончилось, когда вбежала медсестра и сказала, что привезли тяжёлого больного.

– Папенька ваш уже в манипуляционной, Александр Петрович, – прозвенел её голос весенней капелью. – Требовал, чтобы вы срочно пришли.

– Уже бежим, Ксюша, – ответил за всех Виктор Сергеевич, а потом обратился ко мне. – Точнее вы бегите, а я уж пойду не торопясь.

Мы с Катей вошли в манипуляционную, на столе лежал пациент в почти сгоревшей одежде, на теле жуткие обширные ожоги. Запах жареного мяса смешивался с вонью от обугленной одежды. Медсестра широко распахнула окно. По моим представлениям, это травма несовместимая с жизнью, но пациент даже был в сознании и громко стонал. Вслед за нами в кабинет ворвался Корсаков, никогда за ним не замечал таких резких движений и быстрого размашистого шага, но ситуация диктовала правила. Это хорошо, что позвали Бориса Владимировича, для Кати такая задача скорее всего может оказаться неподъёмной.

– Как тебе это всё? – спросил отец, пока Корсаков вводил пациента в глубокий сон.

– С пожара что ли? – решил уточнить я.

– Не совсем, но близко. Это результат магической атаки огневика. Тебя одежда пострадавшего не смущает?

Только когда он сказал я увидел по уцелевшим фрагментам, что это был полицейский.

– За что его так? – спросил я не своим голосом. Повреждения от боевой магии я видел впервые. Жуткое зрелище я вам скажу.

– Участвовал в задержании преступника, – сказал отец. – Если я не ошибаюсь, ловили того самого Проскурина, про которого ты говорил. Ничего не получилось, он опять ускользнул, а один из его подельников пустил в сторону преследовавших их полицейских стену огня. Этот оказался впереди всех и не успел уклониться.

– Значит Проскурин пока на свободе, – констатировал я.

– Здесь мне понадобится твоя помощь, с таким даже я в одиночку не справлюсь.

– Хорошо, скажи с чего мне начать.

Отец показывал мне на участки с менее глубоким поражением тканей, на себя брал более серьёзные, к нам подключился и Виктор Сергеевич. Катя сидела в сторонке на всякий случай, вдруг пригодится, но здесь вряд ли. Все выдохлись задолго до завершения заживления ран, площадь была слишком большой, пришлось взять небольшой таймаут для медитации. Пока сидели на стульчиках, отец позвонил маме. Её способности к восстановлению внутренних функций организма здесь тоже очень нужны.

На полное восстановление пострадавшего от магического пламени у нас ушло около двух часов. Мама занималась не только восстановлением работы внутренних органов тяжело раненого, но и помогала всем нам набраться сил для нового броска. Когда процесс был завершён, без сил и в мыле были все четверо. Я молился, чтобы ничего подобного мне не подсунули во время испытания на заседании коллегии. Впрочем, такой экзамен большинство Питерских магов в одиночку не сдаст, разве что Захарьин и несколько его лучших учеников.

Работать дальше мы были уже не готовы, отец вызвал из дома пару лекарей, чтобы нас прикрыли на пару или тройку часов, если поступит ещё какой-нибудь сложный пациент, нуждающийся в оказании экстренной помощи. В связи с этим обед решили организовать раньше. Как следует подкрепившись, все расползлись по своим кабинетам, чтобы помедитировать и немного вздремнуть.