— Одна из самых крупных рек в Мире.

— Я знаю, — подхожу к парапету, а сзади Костя, обнимает меня, вжимается бедрами. – Очень красиво. Кость, ты самый лучший! Ты мой герой!

— Будешь мне это показывать каждую ночь?

— Даже не сомневайся… — целуемся мы, пока ветер обдувает наши разгоряченные тела. Мы сливаемся воедино, его руки скользят по моим, пальцы сплетаются, он поднимает меня на руки и несет в комнату, тут же укладывая на диван. Даже не стелет, не выключает свет…

— Ночь вообще — то еще не наступила, — хихикаю я, когда он стягивает с себя рубашку, оголяя великолепное тело. Господи это я получается могу теперь его беспрепятственно трогать. Касаться. Ласкать. Скольжу руками по груди, рельефному животу.

— Хочу тебя, малыш…

— И я тебя тоже, — страшно то как, в его глазах сверкает безумие, словно он меня сейчас сожрет. Мне нужно успокоиться. Я люблю его, люблю. И пусть он немного груб, даже не целует, торопится стянуть с меня одежду, сам лишь приспускает брюки, оголяя устрашающе крупный член. Вчера в темноте он выглядел не так страшно.

Может подождать?

— Чего сжалась, расслабься.

Вроде легко говорить, но Костя больше не ласкает, только словно одержимый скользит по рукам, груди, причиняя дискомфорт и местами боль.

— Кость, мне страшно.

— И что мне сделать? Больно только первый раз, — хочу бедра сжать. Возбуждение не остается, только липкое ощущение неправильности. Ну так должно быть. Постельное, свечи, приглушенный свет.

— Кость, давай я хоть душ приму. Дай мне время…

— Ну какое время? Я сделал как ты хотела, теперь будь добра не ныть и сделать как хочу я. Тут точно нам никто не помешает.

— Люблю, но не хочу так. Ты торопишься… Ты делаешь мне больно.

— Я тороплюсь? Я и так, Нюр ждал слишком долго… Четыре чертовых года дрочил на тебя.

— Кость, ну давай не сегодня, пожалуйста или давай постелем. Пожалуйста, — пытаюсь оттолкнуть его, но он лишь наваливается всем весом, убирая руки за голову и начинает жадно терзать мои губы. На мгновении я теряюсь в этом ощущении пусть и грубой, но ласки, но тут же вся сжимаюсь, когда меня начинает раздирать надвое. Напрягаюсь всем телом, хочу избежать вторжения, но Костя лишь давит на бедро и толкается своим чертовым кабачком, растягивая меня почти насильно.

— Кость, больно!

— Да помолчи, ты. Пиздец, как узко, — часто дышит мне в рот, смотрит вниз и я туда. Его головка зашла, но остальное словно не может поместиться. Но один резкий рывок и все тело пронзает сквозной болью, словно раздирающей меня изнутри.

— Ссука! — хрипит он мне в шею, пока я прикрываю глаза и просто кусаю в кровь губы. – Нюр, это просто…

— Больно…

— Терпи, потом легче будет.

— Я не хочу потом, я вообще больше ничего не хочу! — кричу, но двигаться не могу, Костя просто не дает двигаться, продолжая находиться во мне.

Он больше не говорит, начинает двигаться, словно забывая, что я вообще существую. Только сжимает мое тело, не давая даже дернуться, шею мне вылизывает, губы целовать пытается.

— Блять, какой же сука кайф… Моя, моя Нюра. Наконец – то моя.

Этот его бредовый шепот в шею, его «моя» дают расслабиться, уже не стонать от жуткой боли, что причиняет страдания. Просто ждать, когда он завершит этот ужасный половой акт и на время оставит меня в покое. Надеюсь он не будет слишком часто меня к этому принуждать, потому что это крайне неприятно. Потому что я чувствую, как его отросток елозит во мне, все чаще и чаще, пока вдруг не тормозит, вырывается и не марает мне живот.

— Ты закончил? — спрашиваю деликатно…Он не отвечает. – Кость!

— Что?

— Слезь, мне больно!

— Ладно, ладно, — скатывается он с меня, шумно выдыхая. Я вижу на его члена кровь, у себя на бедрах и тут же сбегаю в ванную. Там отмокаю, наверное, минут двадцать. Дебильный секс. И ничего в нем интересного. Больно и противно.