План действий Тарасыч составил за пять минут: у его доброго старого делового партнера Луиджи есть пустующая вилла близ Палермо, и тот уже согласился пустить туда на постой Макса совершенно безвозмездно на неопределенный срок. Сам Луиджи последнее время редко наведывался на Сицилию, предпочитая обитать в Сингапуре. Шенген у Макса был, билеты ему и Варе заказала дядина секретарша.

Летели с пересадкой в Москве. Макс не сомкнул глаз, пялясь в темный иллюминатор. Рядом безмятежно спала Варя, вольготно расположившись в удобном кресле салона бизнес-класса. Он смотрел на сестру и думал: кем бы она стала, родившись лет на десять раньше? Будь она его ровесницей? Как бы сложилась ее судьба в той обнищавшей после девяностых семье рабочих, в которой рос он сам? Стала бы ночной бабочкой, как их соседка по лестничной клетке? Но нет, Варю ангел-хранитель привел в мир гораздо позже. Пока она заплетала косички, Макс прятался с обрезом в темных дворах Уралмаша. Он поймал себя на нехорошем чувстве, словно бы обвинял сестру в том, что она не заплатила за благополучие той цены, которую сполна, безо всяких скидок, заплатил сам. Встряхнул головой, отгоняя омерзительные мысли, поправил прядь волос на ее веснушчатом лице. Пересаживаясь в Шереметьево на рейс до Палермо, зарулил в бар, и, глядя на подступающий к панорамным окнам рассвет, опрокинул два стакана виски, не обращая внимания на вялое неодобрение сонной Вари. После этого проспал все четыре часа полета, пока лайнер не начал снижение в аэропорту имени Фальконе и Борселлино.

Дядя сказал, что до места их доставит украинец, который присматривает за виллой Луиджи. Сам не зная почему, Макс высматривал в толпе встречающих человека, похожего, на гастарбайтера, в спортивках, линялой футболке, с помятой физиономией и, возможно, попахивающего перегаром с цибулей. Но табличку с надписью «Черенцов» держал интеллигентный блондин в белых брюках и голубой клетчатой рубахе с закатанными рукавами, расстёгнутой едва ли не до середины груди. Вид у юноши был утонченно-богемный, хотя хлюпиком Макс бы его не назвал, отметив крепкий торс и широкие плечи. Украинца звали Виталиком, он усадил гостей в машину и выехал с парковки. Рот у Виталика не закрывался.

– Я вам скажу, что Монделло – самое правильное место для того, чтобы жить в этой части Сицилии. В Палермо селиться не стоит: далеко до моря, днем раскаленный камень… Вся тусовка в Монделло. Пляж, правда, маловат, но зато красивый. Но от виллы до него далеко пешком, минут тридцать.

– Возьмем машину напрокат, – отозвалась Варя, озирая окрестности. Любоваться, впрочем, пока было не на что: слева мелькали ничем не примечательные строения, справа тянулась бледная каменная гряда.

– Смотрите! – вдруг заорал Виталик, указывая пальцем вперед. – Вон тот постамент! Это место, где взорвали Фальконе!

За окном пролетела красная стела с надписями на итальянском.

– Это еще кто? – буркнула Варя.

– Ты вообще-то название аэропорта видела? – решил поддеть ее Макс. – Аэропорт имени Фальконе и Борселлино. Могла бы поинтересоваться, кто они такие, хотя бы для общей эрудиции.

Варя скорчила рожу, а Виталик рассказал историю о двух борцах с мафией – судьях Джованни Фальконе и Паоло Борселлино. Макс слушал вполуха: он посмотрел слишком много фильмов про коза ностру, чтобы не знать о событиях 23 мая 1992 года на этой самой трассе из аэропорта. Макс попытался представить себя на месте Фальконе: вот он едет со своей женой, он знает, что за его головой идет охота, но у него бронированный автомобиль и трое телохранителей в эскорте… Никто и предположить не мог, что мафиози заминируют целый участок дороги. Новости по всем телеканалам. Хлопки пробок от шампанского – мафия ликует.