В общем, импровизация — наше всё!

Оливейра как раз справился с пожаром, зло откинул от себя использованный огнетушитель и с усталым вздохом потёр лицо.

— Ты не женщина, ты — настоящая катастрофа, Веснушка, — произнёс тихонько, обернувшись.

— А нечего было меня сравнивать с какими-то там шлюхами! — огрызнулась, насупившись.

Ничего умнее не придумала.

— Да когда я тебя с ними сравнивал?! — возмутился он.

— Да вон там, только что! — махнула рукой в ранее покинутом им направлении. — Или тебе про ферму напомнить? На которую ты собрался возвращаться? — протянула ехидно.

— Да, чтобы твоей семье помочь, а не то, что ты подумала! Дура!

А вот это — действительно обидно.

— Сам ты дура! Придурок!

— Не я здесь на фоне непонятного приступа гнева устроил пожар! — парировал Ник, махнув в сторону испорченного кухонного гарнитура. — Я с ним до конца жизни теперь не расплачусь, — добавил тоскливо с очередным вздохом.

С кем он там расплачиваться собрался, лично меня не интересовало. Куда больше интересовало другое.

— А нечего было меня красть, если справиться не можешь!

И кажется, зря я это сказала.

Оливейра одарил меня таким мрачным взглядом, что я обо всех своих словах разом пожалела.

В том и созналась:

— Ладно, забудь, я не это имела ввиду, — подняла ладони в примирительном жесте.

Не помогло.

— Справиться не могу, значит… — протянул многообещающе, враз позабыв об испорченной обстановке, двинувшись в мою сторону. — Красть не нужно было… Может ещё скажешь, что и впрямь к Ньето вернуться хочешь? — рыкнул совсем озлобленно.

И вот какого ответа он от меня ждёт?

— Я похожа на самоубийцу? — удивилась уже вслух, не забыв аккуратненько в обратную сторону от оборотня попятиться.

Ответом мне стала выгнутая бровь и усмешка с показательно переведённым взглядом на учинённый мною погром.

Шах и мат. Мне.

И не только!

— Может быть, я слегка приревновала, — пожала плечами.

Чем только себя не оправдаешь, когда очень надо!

Николас…

Замер.

Даже дышать перестал.

Глядя на меня с таким удивлением, будто я ему не в слабости своей призналась, а в смене пола.

— Что? — уставилась на него мрачно. — Ты же первый кобель в Рио, — сложила руки на груди. — Признаю, я слегка забылась. Больше не буду, — отвернулась от него.

А то как-то слишком неудобно под его испытующим взглядом.

— Ну, ты всегда можешь попробовать меня перевоспитать, — раздалось близко, над ухом.

Не заметила, как он приблизился. Вздрогнула. Повела плечом. И продолжила дальше изображать из себя святую обиженность.

— Если только кастрировать… — проворчала себе под нос.

— Это будет очень нецелесообразно с твоей стороны, — парировал он с улыбкой в голосе. — Нет, я тебя конечно и пальцами смогу затрахать до отупения и бессознательности, но, уверяю, кончать с моим членом в своей шикарной заднице тебе понравится куда больше.

Вот же…

Адово пекло!

Которое захватило, словно мы не стояли на открытом пространстве. А весь кислород во всём мире выкачали. Так сложно стало дышать. Хоть один вдох — сущая пытка. Слишком жарко в груди.

— Ничего, — выдавила из себя, надеюсь, достаточно громко. — Мне и того, что есть — вполне хватит. И даже более чем, — замолчала, потому что собственное воображение тут же подсунуло то, о чём я говорила, и требовалась определённая пауза, чтобы совладать с собой. — К тому же, насколько мне известно, вашу кобелиную натуру даже Лунная не исправит. Не утруждайся лишними объяснениями, Оливейра. Я как-нибудь это переживу. Не маленькая. И в сказки давно не верю.

— В верность своей паре тоже не веришь? — произнёс Ник глухим голосом. — Ах, точно, вам же её уничтожают в зародыше при рождении, — съязвил зло. — Чтобы можно было продать тому, кто подороже заплатит главе семейства, — на этот раз в его тоне проскользнула брезгливость. — А знаешь, мне даже интересно, каково это не чувствовать? Не знать. Не нуждаться в другом, как в воздухе. Наверное, это и правда прекрасно, — отпрянул и явно собрался уйти.