Я проиграла.

Мужчина вплотную приблизился, и я вжалась спиной в стену.

– Игры окончены, Каролайн, – пророкотал Скарсгард, и я поняла, что сейчас всё произойдет. Прямо здесь, у холодной стены, без всякой кровати и ласк.

Я гордо вскинула голову и поглядела ему в лицо. Пусть знает, что даже связанная, я буду сопротивляться.

– Ваша светлость! Ваша светлость! Беда! – раздался громкий стук в дверь.

Почему-то этот стук напугал меня больше, чем наступление генерала. А если это пришли сообщить, что нашли чужого духа – это я?!

– Что ещё?! – рявкнул генерал.

Невидимые оковы, державшие меня, пропали, будто их и не было.

– С Наследником беда…

– Войдите! – приказал Скарсгард, мгновенно подобрав мою накидку и укрыв мои плечи.

Дверь распахнул тот самый пшеничноволосый адъютант, ещё более запыхавшийся. Заглянул в комнату и широко раскрыл глаза, обводя страшный беспорядок.

Я невинно пригладила растрепавшиеся волосы и потуже завернулась в накидку.

– Что с Наследником?! Говори! – нетерпеливо произнёс генерал.

– Ваша светлость, госпожа Фридрихсон доложила, что мальчика нашли без сознания у реки! – доложил адъютант.

– Демоновы псы! Живой?!

Я думала, что уже видела мужчину в образе опасного хищника, но как я ошибалась. Вот теперь глаза генерала по-настоящему загорелись пламенем: воинственным, безумным!

Да я и сама заволновалась. Уже стало плевать на побег. Что там случилось с ребёнком? Нужно торопиться, помочь!

– Живой, но без сознания, – ответил адъютант. – Снова приступ, пена изо рта, мэтр Бенедикт старается привести его в чувства.

– Идём, Каролайн. – Взяв меня под руку, Скарсгард решительно двинулся к дверям. – Говори дальше, что сказала Фридрихсон?! – кивнул он адъютанту, следующему за нами.

– Госпожа объяснила, что маленький лорд снова спрятался, ещё утром, но вас не хотели беспокоить из-за свадьбы. Искали всем двором, но его магия скрытности… никто не мог его обнаружить никакими артефактами долгое время. А потом прочёсывали пустоши… и нашли.

– А Персиваль где был?! Накажу мохнатого!

– Когда нашли мальчика, собаки были с ним, согревали от холода. Там еще буран начался… Пустоши свирепые у нас, сами знаете…

– Храни Наследника, Создатель… – прошептал едва слышно Скарсгард.

Я взглянула на него – лицо ещё больше побледнело и осунулось от беспокойства, черты заострились. Мне стало тревожнее: и за мальчика, и за мужчину, будто они члены моей семьи.

Сразу, как мы вышли из комнаты, генерал повёл меня к широкой застеленной ковром лестнице. Мужчина спешил и, наверное, побежал бы бегом, если бы не тянул меня за собой!

Военных, сопровождавших нас, стало больше. Они стекались отовсюду, и мы шли, словно на параде. Спускались долго, по ощущениям несколько этажей.

Сердце волнительно билось в груди: как там тот мальчик? Жив ли? Только бы успеть!

К детям у меня был особенный трепет, наверное, потому что сама их не имела, но всегда очень хотела.

Когда врачи поставили диагноз бесплодие, я просила Колю: “Давай возьмём малыша из детдома?”

Но получала строгий отказ: “Чужой мне не нужен!”

Вот так и жили… Я находила отраду в своих учениках, даже летние лагеря с досугом устраивала, а потом, когда детей забирали их матери, я оставалась одна глубоко грустить…

Генерал держал очень крепко, и только мешал нормально двигаться.

– Отпустите меня, я пойду сама! – воскликнула я, забирая у Скарсгарда руку.

Генерал не ответил, стремительно шагая вперёд, словно не слышал мою просьбу. Хотя уверена, что слышал.

И впереди, и сзади шагали солдаты, и я вместо парада стала чувствовать себя словно под конвоем.

Ух и солдафон! Непробиваемый!