Сейчас этих боксеров на нём не было, лишь горячая плоть, мягкая кожа низа живота по которой скользнули её пальцы, забравшись внутрь, затем короткий ёжик волос и он… объект её вожделения, едва помещающийся в руке. Разумов перестал целовать её шею и замер, будто тоже на короткие мгновения пытался прийти в себя и остановиться, пока не поздно. Её рука у него на члене перестала двигаться и сжала его крепче.

Поздно… теперь всё происходящее больше не подвластно разуму.

– Снимай… – прошептала хрипло Маша, отстранившись от него и глядя в потемневшие от желания глаза.

Его грудь приподнялась несколько раз от тяжёлого дыхания, и он тоже окончательно принял решение, руки скользнули к джинсам и резким движением опустили их вниз, являя его, наконец, во всей красе. В эрегированном виде эта краса даже превзошла её ожидания, и Маша, с трудом дождавшись, когда он выпутает свои ноги из штанин, толкнула его на кровать спиной вперёд.

Разумов знал, как он действует на женщин или видел это в голодных глазах Маши, на что ей с каждым ударом сердца всё больше было плевать, потому отполз на середину постели и, чуть раздвинув ноги, провёл рукой по стволу вверх и вниз, призывно и нагло хвастаясь своим достоинством.

Да, это действовало безотказно, потому что одежда Маши слетала с неё быстрей, чем она успевала о ней подумать. Последними под его горячим взглядом с её тела сползли полупрозрачные уже мокрые трусики, упав на пол у изножья кровати. Маша встала на колени между его упирающимися в простыню красивыми ступнями и поползла к центру его тела, упираясь ладонями в его же бедра. Хотелось съесть это тело целиком, но она лишь широко и влажно лизнула его член от основания к головке, задержавшись на ней шершавой поверхностью языка.

– О-о-м, – Разумов невнятно простонал и откинулся на постель, – Маша, – добавил он, касаясь кончиками пальцев её волос.