Кажется, ползти еще вечность. В голове пусто. Превращаюсь в луну и, нависая над золотой нивой, наблюдаю, как измотанное тело отчаянно режет поле на две части, продираясь к лесному укрытию.
***
Решение
В чашку льется третья порция эспрессо – журчит, нагнетает духмян. Кофе ароматом наполняет кухню до потолка и продавливает в коридор. А высота в квартире такая, что можно на велосипеде стоя кататься, по цирковому. Следует заполнить весь объем.
Аппарат отбросил, как гильзу, спрессованный ударами жмых в приемный бокс, и я жму кнопку с рисунком парующей чашки четвертый раз. Слушаю, как молотилка втягивает и крушит зёрна кофе.
Возвращаюсь к воспоминаниям и вижу, что они закончились. Перебор возможных причин низкого Опенрейта остановился – нечего гадать, начинаю думать-рассуждать.
Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Задачка начинает нравиться.
По-любому клубочек разворачивать надо с хвостика-ниточки: без написания и отправки особого письма не обойтись.
Следует написать особое письмо-разведчик. Оно так же, как остальные, отправится по базе емайлов в рассыл.
Выберу в статистике смартреспондера те адреса, по коим не замечена активность за сентябрь – ни разу не открывали письма, ни разу не щелкали по ссылкам.
Писем пулял много и на полбазы, и на полный список. Выборка показательная. В тело письма воткну просьбу написать пару слов, чего у них творится.
Мне же нужен слепок их мира, значит задача – получить отклик.
Эх, с активными подписчиками бы отклик увеличить, а тут по определению неотзывчивые! Вернее, по статистике, не по определению.
(В машинке заурчало, забурлыкало – готовится цедить напиток. Пальцем чуть поправляю чашку на лотке.)
Ну, лады. Охоту откликнуться создам. Главное – чтоб открыли и начали читать. Значит, когда письмо-разведчик свалится в почтовик подписчика, в списке заголовков нужна такая тема, чтоб аж мертвого поднять.
Разве не такую задачу решаю каждый раз на массовых выпусках? Да, только, на сей раз придётся действовать на грани добра и зла. Чтобы поднять цунами в стоячей воде и остаться живым, убрать лишних и повысить отзывчивость тех, кто останется.
***
Опушка. Обнимаю каждый встречный ствол. Я дополз. Углубляюсь в лес на семь метров и бреду вдоль края опушки. Понимаю, что собак уже не будет, охрана к лесу не попрёт.
Мысленно, в образах, проложил путь к дому – крюк 3 километра: по лесу до деревни, да там по шоссе до окраины города, мимо новой стройки, через гаражи, до хаты.
Боты почавкивают, ветки под ногами похрустывают изредка – опушка чистая. Ветра меньше, чем в поле, по верхушкам шумит. До деревни 2 км. Темень густеет, запахи плотнеют. Луна притухла. Чую, впереди недоброе.
Сымаю боты, прижимаю к торсу. Крадусь, ощупывая стопами веточки, желуди, слои листвы на дёрне. Кустов мало, от дерева к дереву перепархиваю как слон.
Кажется, опушка вздрагивает от хруста веток под пятками. Лунный свет прибывает. Стволы расступаются шире, а кусты втягивает в землю. Впереди, через десяток дубов, тяжелым пятном проступают очертания грузовика. Ко мне кузовом, к деревне кабиной – фары отключены, двигатель молчит.
Вот каким макаром охрана обрушивается на головы ночных трудяг как с неба! Прячут транспорт в укромных местах, по сигналу наблюдателей команда стянется – набьется в кузовную коробку. И боевая машина колхозного десанта с лязгом и рёвом прыгнет в гущу событий.
Замираю и слушаю лес. Налево до орешника и направо до границы с колхозным полем – никого. Похоже, сейчас я в самом безопасном кругу – рядом с машиной.
Пусть я теперь не беглец, а странный гуляка – встречать никого не хочется. Ибо охрана может оказаться не худшим вариантом. В лесу, ночью. Натягиваю боты, сползаю к траве и ползу к деревне через самое пустое место в мире – под рамой шасси грузовика.