– Почему долго не приезжала команда разминирования? Сапёры прибыли за 14 минут до взрыва и ничем помочь Уэллсу не смогли, в том числе и по причине нехватки времени. Данное обстоятельство рождает вполне логичный вопрос – почему группа быстрого реагирования, в состав которой входит и группа разминирования, вместо положенных ей по нормативам 5—7 минут «реакции на вызов», добиралась до нужного места аж 32 минуты?

– Почему специальный агент ФБР Джеральд Кларк, являвшийся старшим по званию среди всех прочих представителей правоохранительного сообщества и имевший немалый опыт расследования банковских ограблений, не вступил в переговоры с ещё живым Брайаном Уэллсом, а потратил драгоценное время на телефонные звонки неизвестным лицам?

– Почему первая пара патрульных самоустранилась от допроса задержанного, хотя такой допрос являлся их прямой обязанностью, особенно в случае совершения преступления общественно опасным способом (т.е. с использованием или угрозой использования взрывного устройства)? Эти патрульные проявили непрофессионализм или малодушие? Если «да», то почему впоследствии они не были наказаны за своё преступное бездействие? Но если патрульные Стаффорд и Вейбель всё же провели первый допрос задержанного – а скорее всего, так оно и было, – то почему этот факт замалчивается в официальных документах?

– Почему вторая пара патрульных – Шимански и Доуди – в процессе довольно продолжительного общения с Уэллсом не выяснила многие принципиально важные вопросы, связанные с обстоятельством нападения неизвестных преступников на Брайана, а именно – их численность, описание внешнего вида, наличие особых примет, имена или клички, которые преступники использовали при обращении друг к другу, описание автомашины, на которой подъехали преступники к месту встречи, оружие, имевшееся в их распоряжении и т.п.? Почему вместо конкретного разговора по деталям преступления полицейские пустились в малосодержательную беседу по вопросам, имевшим весьма опосредованное отношение к происходившему, как-то – о работе Уэллса, его строгом начальнике, о беспокойной сестре и т.п.?

При анализе действий Брайана Уэллса вызывали вопросы следующие очевидные противоречия или, выражаясь мягче, неясные моменты:

– Почему Уэллс поверил обещанию преступников оставить его в живых и сообщить порядок деактивации бомбы после выполнения всех их требований? Ведь очевидно, что преступникам не нужен был живой свидетель, видевший их лица, слышавший их голоса и потому способный опознать! Неужели Уэллс оказался до такой степени наивен, что поверил в то, будто его в конечном итоге оставят в живых?

– Почему Уэллс вообще согласился принять участие в реализации преступного замысла, ведь согласие самостоятельно ограбить банк автоматически превращало его в соучастника преступления? Тот нюанс, что ему будто бы угрожали убийством, является смягчающим, но отнюдь не оправдывающим обстоятельством. Который, кстати, ещё нуждался в юридически корректном обосновании. Соглашаясь пойти с бомбой на шее в общественное место, Брайан Уэллс совершал преступление независимо от того, действовал ли он добровольно или по принуждению. Можно ли допустить, что погибший не понимал, что делает?

– Из рассказов лиц, видевших Брайана Уэллса в банке, а также из анализа видеозаписей камер наблюдения быстро выяснилось, что тот до- и в момент ограбления оставался очень спокоен. Он сосал конфетку-леденец и не выказывал никаких признаков нервозности. Мог ли оставаться спокойным человек, знающий о том, что ему остаётся жить менее 55 минут? Как Уэллс мог сохранять спокойствие, если не знал, чем окончится ограбление? Ведь его вполне мог застрелить вооружённый охранник банка! Уэллс вёл себя как опытный грабитель банков, но даже грабители с большим опытом признают, что испытывают крайнее волнение в момент совершения преступления. Уэллс же вел себя так, словно наперёд знал, что попытка ограбления окажется успешной и он спокойно покинет отделение банка. Если это действительно так, то откуда такая осведомлённость?