Так обстояла ситуация в середине мая 1897 года, когда капитаны Шаак и Шюттлер явились к «мясному магнату» и провели некие переговоры за закрытыми дверями. Остаётся добавить, что в период с 7 мая [когда полиция приняла в работу заявление об исчезновении Луизы] и до 15 мая интерес полиции был сосредоточен в основном на районах и кварталах, расположенных окрест колбасной фабрики. Теперь же было решено сосредоточиться на самом предприятии и жилом доме семьи Лютгерт. Логика этого решения выглядит довольно странной, поскольку именно с жилого дома и следовало начинать поиск. Если говорить начистоту, то автор склонен думать, что именно так оно и было в действительности – то есть дом и фабрика осматривались с самого начала – но в силу неких причин этот осмотр либо не был доведён до конца, либо… появились некие предпосылки для проведения повторного осмотра.

Во всяком случае, на эту странность следует сейчас обратить внимание – она отнюдь не единственная в этом деле. В своём месте нам ещё придётся хорошенько проанализировать действия полиции в этом расследовании и те результаты, которыми эти действия увенчались.

Предполагая, что если с Луизой что-то и произошло, то на пути из спальни Льюса к её собственной спальне, полицейские тщательно осмотрели эту часть особняка Лютгертов. В результате были обнаружены бурые пятна на дверной панели со стороны спальни Луизы. Пятна эти были сочтены каплями человеческой крови, но в этом месте необходимо отметить, что развитие судебной медицины того времени не позволяло идентифицировать человеческую кровь4. Пятна на дверной панели были распределены так, как будто они падали с некоего предмета, проносимого мимо двери. Этот вывод следует признать очень лукавым, и довольно сложно понять, как же именно они выглядели. У нас нет точного описания этих «кровавых следов» – мы не знаем их количества, размера, формы, точного расположения на дверном полотне [высота от пола, расстояние от петель]. Тем не менее полицейские посчитали, что капли попали на дверь с головы женщины, которую выносили из спальни на руках. Этот вывод, сам по себе довольно спорный, вызвал воодушевление детективов, которые решили, что идут в верном направлении, и продолжили осмотр дома с максимальной тщательностью.

Рвение их оказалось вознаграждено! На кухне был найден пестик, покрытый бурыми пятнами, которые полицейские также сочли человеческой кровью.

Таким образом, получалось, что убийство [или по крайней мере тяжёлое ранение] Луизы Лютгерт имело место в доме. В этой связи интересной представлялась деталь, на которую полицейские обратили внимание в первый же день обследования колбасной фабрики [точнее вечер 15 мая]. Они попросили показать им помещения заводоуправления. Осматривая их, они отметили необычную чистоту пола в кабинетах, что сильно контрастировало с общей неряшливостью обстановки. Капитан Шаак, узнав о необычной чистоте пола в заводоуправлении, глубокомысленно предположил, что преступник попытался играть с полицией. Лютгерт умышленно приказал самым тщательным образом вымыть пол в офисных помещениях, рассчитывая, что это отвлечёт внимание детективов от настоящего места совершения преступления – спальни Луизы.

Производственные помещения колбасной фабрики Адольфа Лютгерта на бульваре Диверси. Рисунки сделаны по фотографиям с целью удобства их воспроизведения в газетах.

Полицейские не могли не допросить людей, работавших на фабрике. Процесс производства колбасных изделий ещё не был запущен, поскольку в помещениях фабрики продолжался монтаж оборудования, но некоторое количество рабочих являлось на фабрику на протяжении всего апреля практически ежедневно. Они занимались уборкой территории и помещений, а также тем, что мы сейчас называем пуско-наладочными работами. Их опросы ничего ценного полиции не дали – рабочие сообщали, что Адольф Лютгерт принимал самое деятельное участие в подготовке фабрики к запуску и появлялся практически ежедневно.