Но можно предположить и иную причину необычной сдержанности прокурора, более циничную. В списке мог оказаться некто уважаемый и влиятельный, и обнародование имени этого человека могло оказаться не в интересах самого прокурора. Пословица, гласящая, что при расследовании преступления важно не выйти на самого себя, появилась отнюдь не на пустом месте.

В общем, нам известно, что некий интимный список из 24 мужчин попал в руки правоохранительных органов, но никто никогда [ни защита, ни обвинение] о нём не упоминал и на него не ссылался. При этом Рут Снайдер не утверждала, будто Генри Грей единственный её любовник, а обвинение никогда не интересовалось теми, кто побывал в её постели ещё, Такая вот получилась область обоюдного умолчания.

Выяснились кое-какие детали и о времяпрепровождении Рут. Оказалось, что она вовсе не сидела дома, как пришитая пуговица на пальто. Напротив, она активно «клубилась» и любила в час вечерний отправиться через мост в Нью-Йорк, дабы пропустить пару «дайкири» и потанцевать танго. И с Генри Греем она познакомилась именно в ресторане, а не в магазине или на бензозаправке, как, может быть, подумал кто-то.

«А как же её безграничная загруженность по дому и воспитание девочки?» – может спросить внимательный читатель. Да очень просто! Мама Рут – Жозефина Андерсон-Браун (Josephine I. Anderson Brown) – регулярно приезжала в дом дочери, чтобы принять на себя некоторые хлопоты и отпустить любимую дочку отдохнуть. Происходило это так часто, что для матери была даже выделена отдельная комната на 2-м этаже, в которой та жила. Кстати, именно в этой комнате Генри Грей и поджидал возвращения супругов Снайдер с вечеринки в ночь убийства.

Согласитесь, эта деталь заставляет несколько иначе оценить слова о чрезвычайной загруженности Рут и бессовестном эгоизме убитого Альберта Снайдера. Муж, стремящийся тотально контролировать жену, никогда не отпускает её в ночной клуб танцевать танго и пить «дайкири».

Газеты весной 1927 г. активно обсуждали различные нюансы «дела Рут Снайдер» и возможную судьбу 9-летней Лоррейн, которая в случае осуждения матери могла остаться без родителей. На фотографии из газеты Лоррейн с бабушкой, которой тогда было немногим за 60 лет.

Наконец, следствию стала известна ещё одна деталь, которую Рут постаралась скрыть. При обыске дома за обивкой шкатулки с драгоценностями был обнаружен ключ от банковской ячейки. Никаких документов, способных прояснить местонахождение ячейки, найти не удалось, очевидно, Рут посчитала целесообразным уничтожить и договор её аренды, и квитанции об оплате. Интрига стала ещё более запутанной после того, как выяснилось, что Рут не арендовала ячейку в тех банках, услугами которыми пользовалась она сама и убитый муж.

По-видимому, в ячейке хранилось нечто, что обвиняемая очень старалась скрыть от окружающих. Детективам пришлось потратить несколько суток на прочёсывание всех банковских офисов сначала в Квинс-вилладж, а затем и в Нью-Йорке. В какой-то момент возникло опасение, что объект поисков находится вообще за пределами штата, то есть зона поиска грозила стать неохватной, но, к счастью, Рут не догадалась уехать далеко от дома. Нужное отделение было найдено на Манхэттене, менее чем в 10 км от места проживания семьи Снайдер.

В банковской ячейке находились 2 документа – договор страхования жизни Альберта Снайдера и Рут и дополнение к нему. По договору, в случае смерти одного из супругов второй должен был получить 48 тыс.$ – это была очень значительная сумма, эквивалентная сегодняшним 4,5 млн.$ или даже чуть более [в 1927 г. ещё действовал «золотой стандарт», жёстко привязывавший курс доллара к золотому эквиваленту, с тех пор доллар обесценился почти в 100 раз]. Однако ещё более интересным оказалось дополнение к договору страхования, из которого следовало, что сумма выплаты будет удвоена в случае внезапной насильственной смерти. Таким образом, страховое покрытие достигало 96 тыс.$ – очень серьёзный мотив для устранения застрахованного!