Но объективности ради следует признать, что в послужном списке детектива имелись достижения и иного рода. Например, в июле 1896 года детектив весьма выразительно продемонстрировал свой дурной нрав, арестовав железнодорожную уборщицу Фанни Холл (Fanny Hall). Вина последней заключалась в том, что она сделала замечание малолетним сыновьям МакВея, вставшим ногами на мягкие сиденья и развлекавшимся плеванием в окно и выбрасыванием арахиса на ходу поезда. Жена детектива, сидевшая напротив, возмутилась тем, что её детям делает замечания чернокожая уборщица, включила ревун и перешла в формат «ЯЖЕМАТЬ!», а сам МакВей не придумал ничего умнее, как по прибытии поезда на станцию подвергнуть уборщицу аресту. Ну, а что, имеет право, он же детектив полиции штата, один из двух… А детишки его в тот день узнали, что они могут вставать ногами на обивку сидений и плевать из окон поезда – они ведь сыновья детектива полиции штата, одного из двух!

Детектив полиции штата Бернард МакВей.

Много позже – уже в декабре 1909 года – Берни МакВей проявил себя в другой весьма примечательной истории. Друг отца Берни – некий Уилльям Уилсон (William L. Wilson) – скончался и передал свою ферму детям. Что следует признать ожидаемым, не так ли? И вот тут-то Берни внезапно вспомнил, что его отец давал взаймы этому самому Уилсону значительные суммы денег, которыми тот выплачивал ипотеку. И началось это в высшей степени похвальное кредитование старого друга аж в 1861 году, то есть почти за полвека до описываемых событий. Берни сел в автомашину, приехал на ферму в местечке Брендивэйн-Юнион и сказал счастливым наследникам Уилльяма Уилсона что-то вроде: «Господа, эта ферма, вообще-то, моя! Вы же знаете, кто я такой и что могу, верно? Я пока что вас прощаю, поэтому ходите отсюда подобру-поздорову, а не то я за себя не отвечаю…» Может, и не такими точно словами, но общий смысл сказанного оказался именно таков.

Наследники знали, какой дрянью является Берни МакВей, поэтому далеко не ушли. Если быть совсем точным, то ушли они сразу в полицию и в суд. В суде последовали довольно комичные пертурбации, в частности, МакВей неожиданно заявил, что сам-то он особых претензий к нынешним владельцам фермы не имеет, а в переговоры с ними вступил лишь исключительно по просьбе любимого брата Дональда. Последний владел мастерской по производству паровых котлов, но из-за производственной травмы стал инвалидом и теперь ходить не может… Когда же судья пожелал узнать суть претензий Донни, то тот поспешил от всего откреститься и заявил, что ничего про наследование фермы не знает и ни на что не претендует.

В общем, дело в суде развалилось, и в феврале 1910 года судья вынес приказ, запрещающий Берни приближаться как к ферме Уилсона, так и к проживающим там лицам, дабы избежать повторного обвинения в рэкете. Можно видеть, детектив не гнушался и вполне себе бандитскими «наездами», и «отжимом» имущества у тех, кто, по его мнению, не мог дать отпор. В общем, сложный это был человек и немного подлец…

Итак, Бернард МакВей, прибывший в дом Джона Брауна Пенингтона для проведения расследования, деятельно взялся за порученное дело. Первым делом он распорядился задержать почтальона, вручившего Томасу Пенингтону-Дину бандероль с отравленными конфетами. Звали его Томас Гуден (T. M. Gooden) – это был старый и всеми уважаемый работник почтового ведомства, хорошо знавший семью Пенингтонов. Поведение почтового работника вызвало подозрения МакВея, в частности, тем, что тот не отнёс бандероль и газеты лично. Момент этот кажется до некоторой степени странным, поскольку невозможно понять, как изменила бы ход трагических событий личная доставка почтальоном отравленных конфет, но получилось так, как получилось.