– Богиня, Госпожа Смерти, Мать Милосердия, дай нам силы…

– Наша плоть слаба, но сердца наши подобны железу в служении воле Твоей…

– Госпожа, не оставь нас. Пожалуйста, не бросай нас…

Огонек моей свечи перестал колебаться и стал совершенно неподвижным. Пламя остальных свечей, расставленных по часовне, замерло точно так же. Волосы на затылке встали дыбом. Госпожа слушала наши молитвы.

Но это не значило, что Она спасет нас. Она не могла – чтобы исполнить Свою волю в физическом мире, Она полагалась на смертных. Будем ли мы жить или умрем, зависело от нас, и, возможно, Госпожа пришла, чтобы мы не умерли в одиночестве.

Я добралась до кованой двери, встроенной в стену поперечного нефа. Приподнимая промокшую рясу, чтобы спуститься по лестнице, ощутила, как замирает надежда в моей груди. Матушка Кэтрин, должно быть, планирует обратиться к реликвии святой Евгении. Сестра Жюльенна – обучали ли ее владению святыней? Я никогда не задумывалась о том, преследовала ли ее жизнь, проведенная в лишениях и одиночестве, какую-то высшую цель.

Под землей молитвы стихли вместе с отдаленным стуком дождя. Из глубин вырывался дым, который вился вокруг моих ботинок и клубился при каждом движении. Звуки шагов эхом отражались от стен.

– Сестра Жюльенна? – позвала я.

Слабый свистящий вздох пронесся по лестничной клетке, точно сквозняк.

Я помчалась к последнему повороту и замерла. Крышка с саркофага святой Евгении была снята. Рядом, прислонившись к нему, лежал солдат, из его горла торчал сестринский кинжал. Рана пузырилась розовой кровавой пеной. Мертвый или умирающий. Как он проник внутрь?

Разлом. Отверстие было заделано, но фундамент все еще нуждался в ремонте. Должно быть, проход снова размыло дождем.

Еще один сдавленный вздох потревожил неподвижный, удушливый воздух крипты. Я бросилась за плиту и обнаружила сестру Жюльенну, распростертую на камнях, сжимающую в руках маленькую шкатулку, отделанную драгоценными камнями. Когда я склонилась над женщиной, она с трудом приоткрыла глаза. Кровь пропитала ее одежды, превратив в багровые простыни.

Я выронила свечу и прижала руки к ее животу, где зияла рана, оставленная мечом. Между моих пальцев струилась горячая кровь.

– Не засыпайте, сестра Жюльенна. Еще немного. Я приведу целительниц.

Говоря это, я осознавала всю бесполезность этих слов. Ни один целитель уже не мог помочь сестре Жюльенне.

Ее глаза распахнулись. Стремительно, словно нападающая гадюка, она вцепилась в мое запястье. Ее пальцы были смертельно холодны.

– Артемизия, – прошептала она, – возьми реликварий.

Шкатулка. Усилием воли я заставила себя не отшатнуться. Ее позолоченная поверхность сверкала опалами, огненные отблески проступали сквозь пятна крови.

– Взять ее куда?

Ее затуманенные глаза искали мои блуждающим и расфокусированным взглядом, словно она смотрела сквозь меня в иное пространство.

– Мы охраняли реликвию святой Евгении три сотни лет. Она не должна попасть в руки неживого. Они знают, что Восставшего нельзя освободить, лишь уничтожить. Поэтому ищут его, чтобы уничтожить. Это наше главное оружие, и без него у нас нет защиты.

– Не понимаю, – сказала я. – Мне нужно отнести реликварий матушке Кэтрин, или вы имеете в виду, что я должна бежать, скрыться с ним из монастыря?

– Нет, – прохрипела она.

Мои плечи опустились от облегчения. Я не могла представить, чтобы мне пришлось бежать, бросив Софию и остальных на произвол судьбы, даже если остаться здесь означало умереть вместе с ними. Но то, что она сказала дальше, стерло мое облегчение.

– Я передаю свой долг тебе, Артемизия Наймская. Ты должна принять реликвию святой Евгении. Такова воля Госпожи.