Я никогда раньше не видела солдат. Мальчиков со Зрением воспитывали в монастырях, и большинство из них становились солдатами или монахами. Лишь некоторые, подобно тому священнику, добивались высот в духовных рядах Круга.

Завеса дождя неслась вперед, сбивая с булыжников туман, но я не двигалась. Сквозь пелену дождя проследила, как один человек перекинул веревку через пику ворот и дернул за нее, чтобы затянуть петлю. Его движения были странно дергаными. Пытаясь освободиться, позади него пронзительно ржала лошадь; она была привязана к другому концу его веревки. Впереди нее, образуя цепочку, стояли еще несколько лошадей.

Я почти не ощущала, как ливень пропитывал одежду. То, что я видела, казалось невозможным. «Конечно, – подумала я, – освященное железо должно выдержать». Но ворота были предназначены защищать нас от духов, а не от физической силы живых людей.

В отдалении раздался треск, и лошади рванули вперед. Монастырские ворота застонали. Их пики деформировались, выгибаясь наружу. Сначала я решила, что ворота выстоят, что они погнутся, но не сломаются, но потом раздался мучительный вскрик металла, и они вылетели из петель. Створки опрокинулись вперед, словно опущенный разводной мост. Через несколько секунд их прутья были втоптаны в грязь.

Солдаты ворвались в монастырь. Они бросились к зернохранилищу, их мечи рубили и кололи с нечеловеческой силой. Дверь разлетелась на щепки. И пока они врывались внутрь, один человек остановился, чтобы взглянуть в сторону часовни. Сквозь дождь его глаза отливали серебром.

– Всех посчитали, матушка Кэтрин, – раздался голос сестры Айрис позади меня.

Не обращая внимания на холодные струйки дождя, стекающие по спине, я продолжила наблюдать, прижимаясь к камню так, словно у меня были корни. Меня мягко ухватили за руку и потянули прочь. Вниз со стены, в часовню.

То была матушка Кэтрин.

Должно быть, мы вошли последними, потому что за нами сразу же со стоном захлопнулись двери. Пол дрогнул, когда на место опустился тяжелый засов. Стук дождя стих и превратился в приглушенный барабанный бой. Меня обволокло тепло часовни, но кожа все еще была покрыта мурашками. Матушка Кэтрин оглядела сгрудившуюся толпу девушек и женщин, испуганные лица которых были пепельными, а мокрые волосы свисали вниз.

– Солдаты одержимы.

С моей рясы капало на ковер.

– Одержимы?

Она сжала мою руку.

– Жди здесь. Ты мне понадобишься.

Я повиновалась, охваченная чувством нереальности происходящего, пока она отводила младших послушниц к алтарю, а затем раздавала указания сестрам-мирянкам молиться и возжигать ладан. Под руководством Айрис Серые Сестры достали свои кинжалы и образовали оборонительную линию. Я не думала, что это сильно поможет. Сестры не были экипированы для сражения с живыми, к тому же с солдатами Круга, облаченными в доспехи и владеющими мечами.

В воображении я увидела церковные скамьи, разрубленные на щепки. Ткань, сорванную с алтаря, и пламя, лижущее ее бахрому.

Матушка Кэтрин вернулась, держа в руках зажженный светильник. Она ненадолго прикрыла глаза. Затем кивнула, убеждаясь в чем-то. Ее лицо омрачила скорбь, когда она передала свечу мне.

– Артемизия, у меня есть для тебя задание. Ты должна спуститься в крипту и предупредить сестру Жюльенну. Она знает, что делать.

Не говоря ни слова, я устремилась вдоль прохода. Мой разум оцепенел, пока я спешила мимо высоких витражных окон, украшенных изображениями духов и святых, их умиротворенные лица были склонены. Где-то плакала молодая послушница, а сестра пыталась ее утешить. Вокруг меня поднимался и затихал шепот молитв.