Я свернул в узкий проход, где стены из покорёженного железа сжимали плечи, их ледяная поверхность пробирала сквозь куртку, липнувшую к телу, а свет угасал за поворотом, оставляя лишь тусклый отблеск фонаря, мигающего вдали, словно угасающий пульс в ночи. Дождь стекал с капюшона, капли падали в грязь, смешиваясь с маслянистыми разводами под ногами, и сырость пропитывала меня, заставляя кости ныть от изнеможения, накопившегося за недели скитаний. Улочка казалась мёртвой, её тишина давила на виски, но я знал – это иллюзия; Ниппон-Син не засыпал, его тени шевелились в углах, скрытые от глаз, поджидая свою минуту. Моя киберрука дрожала, металл звенел при каждом шаге, и я сжал её, пытаясь унять озноб, терзавший меня с тех пор, как я оставил храм позади.

Шаги за спиной вспороли тишину, их звук пробился сквозь гул ливня, словно треск искр от оголённых проводов, и я застыл, ощутив, как холод сковал грудь – не от воды, а от инстинкта, кричавшего мне бежать. Обернувшись медленно, я надеялся увидеть лишь мусор, гонимый ветром по асфальту, но они уже стояли там – трое, их фигуры вырисовывались в сумраке, подобно силуэтам машин, круживших над рынком в те дни, когда я ещё мог купить еду. Киберпанки – маски с мигающими линзами, пылавшими красным, как очи статуй в храме, скрывали их лица, а руки, усиленные имплантами, гудели энергией, провода торчали из лохмотьев, напоминая жилы, проступавшие в цифровых потоках. Их лидер шагнул ближе, высокий, с клинком, чьё голубое лезвие шипело под дождём, и оскалился, его голос резанул воздух:

– Новенький, да? Гони кредиты, или мы вырежем их из тебя вместе с твоей жестянкой.

Мой киберглаз мигнул, сканируя их – трое против одного, их импланты, старые, но острые, как лезвия стражей храма, не сулили мне шансов. Я был измотан, голод грыз внутренности, ноги подгибались, словно ржавые балки подо мной, и сердце стучало, подобно барабанам той ночи, когда Акико ускользнула из моих рук. Отступив, я поскользнулся на мокром асфальте, оставляя следы в грязи, и сжал Камень, ощутив, как его жар растёкся по ладони, словно откликнувшись на мою мольбу.

– У меня ничего нет, – прохрипел я, голос дрожал, как сигнал старого передатчика, но они не слышали, их линзы мигнули, выхватив меня, подобно дронам, выслеживавшим добычу.

Лидер метнулся ко мне, его клинок – плазменный резак с раскалённым краем – сверкнул, как дуга разряда, осветив переулок вспышкой, что напомнила мне ночь, когда энергосети города мигнули и погасли под перегрузкой. Я рухнул назад, колени врезались в бетон, отдача загудела в суставах, а лезвие рассекло воздух над головой, оставив шлейф ионизированного газа, чей резкий запах смешался с вонью мокрой грязи и ржавчины. Его оружие шипело, треск разрядов дразнил меня, пока двое других заходили сбоку, их экзоскелеты гудели низким тоном, сервоприводы в кулаках щелкали, готовые размозжить мне рёбра, как прессы дробят металл в цехах. Мой киберглаз сканировал их – тепловые контуры мелькали в интерфейсе, отслеживая движения, – но разум онемел, паника сжала виски, как токовые клещи, что я видел в руках техов, и пот стекал по лицу, солёный и липкий, смешиваясь с дождём, что хлестал по асфальту.

Я сжал Камень сильнее – твёрдый, холодный, с острыми гранями, что впивались в кожу цепляясь за него, как за провод под напряжением, что я однажды схватил в мастерской, надеясь, что он выдержит. Я не знал, кому кричал внутри себя: "лишь бы выжить, лишь бы не стать ещё одним пятном в этом переулке". И тогда жар вспыхнул в груди – ток, пробежавший от ладони вверх по нервам, где адреналин смешался с биотоком, что гудел в моём теле под ударами сердца.