Ночь застала меня в квартире, когда дождь превратил улицы в зеркала, отражающие дрожащие огни вывесок, похожие на рои светлячков в тумане. Мой дом – если это слово вообще подходило – прятался в ветхом жилом блоке на краю нижнего города, где стены гудели от сырости, а воздух был густым от запаха ржавчины и палёного пластика. Дверь скрипнула под моим толчком, её петли застонали, будто старый механизм, и я вошёл в тесное логово, ставшее моим укрытием: серверы громоздились вдоль стен, их кабели, спутанные, как сухие лозы, тянулись по полу, а тусклые лампы отбрасывали блики на потолок, покрытый разводами плесени. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь гулом машин и далёким рокотом города за окном. Я сбросил мокрую куртку на стул, ощущая, как холод впивался в кожу, и опустился за терминал, стоявший в центре – мой маяк в цифровой пустоте, где я терял себя, ища чужие следы.

Камень Они висел у груди, его тепло струилось сквозь ткань, и я вытащил его, положив рядом с терминалом. Его чёрная гладь ловила свет лампы, алые жилы тлели, словно угли в остывающем костре, и я ощущал его присутствие – молчаливое, но цепкое, как тень, ждущая своего часа. Я достал чип, врученный Мэйко, его гладкий металл холодил пальцы, и вставил его в разъём. Экран мигнул, высветив координаты точки доступа в сети – начало пути к Кодзиро Тэнгу. Пальцы замерли над клавишами, и я почувствовал укол тревоги – тот же, что терзал меня перед каждым погружением. Но я стиснул кулаки, металл киберруки загудел, и отбросил сомнения. Это была работа, и я должен был её выполнить.

Подключив Камень к терминалу тонким проводом, я лёг на вытертый матрас, ощущая, как его пружины кололи спину. Виски кольнуло, когда я вставил нейрошунты, их холодные иглы вонзились в порты, связывая меня с сетью, и я закрыл глаза, погружаясь в цифровую бездну. Реальность растаяла, и я оказался в виртуальном Ниппон-Сине – коридоры света простирались передо мной, их стены пульсировали, будто живые вены. Сеть была хаосом и красотой: потоки данных текли, подобно чёрным рекам, шпили кода вздымались над пустотой, а тени давно угасших сознаний мелькали в углах. Киберглаз адаптировался, выделяя слабые сигналы, и я шагнул вперёд, ведомый Камнем, бившимся в руках, как второе сердце, синхронизируясь с моим.

Я двигался по координатам, пробираясь сквозь шифры Тэнгу Индастриз, их барьеры вставали передо мной, словно стены из стекла, но Камень, усиливая меня, рвал их в клочья, его энергия струилась через мои вены. Здесь, в этом бесплотном мире, я ощущал себя живым, свободным от оков плоти, но тревога всё равно грызла – вдруг я найду больше, чем искал? Я отбросил эту мысль, сосредоточившись на сигнале, тянувшем меня глубже. И тут я наткнулся на него – след, слишком чёткий, слишком старый, подобно шепоту, доносившемуся из глубин веков. Камень задрожал, его жар стал обжигающим, и передо мной возникла тень: багровые глаза в пустоте, рогатый силуэт, шептавший слова на языке, которого я не знал, но чувствовал каждой клеткой, даже здесь, где клеток не было.

– Кто ты? – вырвалось у меня, голос эхом раскатился в цифровой тишине, но ответа не последовало – лишь взгляд, пронзавший меня, словно луч в темноте. Я попытался извлечь данные, пальцы в реальном мире дрогнули на терминале, но сеть сжалась, сопротивляясь, как капкан. Камень вибрировал сильнее, и я увидел имя – Они-но-Ками, высеченное алыми иероглифами на чёрной глади, возникшей передо мной, как печать древнего духа. Это был не Кодзиро, не человек, а нечто иное, и оно знало обо мне. Мой разум закружился: что скрывали Тэнгу? Что я вызвал? Его присутствие давило, его сила будила трепет – не страх, а благоговение перед чем-то, жившим дольше этого города.