Будь у него в распоряжении меньше свободного времени, Фёдор не заморачивался бы напрасными попытками переспорить жизненный уклад. Основа основ (магия), директор фирмы под названием «человечество», диктовала свои условия и, чтобы ни произошло, придерживалась категорической позиции. Может, оно и правильно… но, блин, хреново!

Фёдор пнул банку из-под джин-тоника, что неторопливо катил по асфальту ветер. По привычке пошерудив в кармане ветровки колоду, с которой никогда не расставался, архитектор присел на лавочку. Неподалёку от его дома открылось казино – сыграть, что ли, там? Азарт – признаться, порядком утомивший – тот же, а в компании веселей.

Торбинин поправил волосы, которые спустя секунду опять растрепал ветер, немного поразмыслил и пришёл к выводу, что попытка – не пытка.

Мир, в котором всё подчинено причудливым законам азартных игр, в котором нет ничего постоянного и стабильного, где будущее зависит от комбинаций карт, фишек, кубиков, выпадающих мне, тебе, ей, ему. Основной закон мира: каждый сам творит свои законы. Казалось бы, такое должно привести к полному беспорядку, анархии, но существуют ограничения, и их усваивает любой малыш, только-только научившийся держать в руках книжку, колоду или другой жизненный манипулятор.

Каждая игра создана для определенной цели. Если ты пытаешься добиться успеха в бизнесе – возьми «Триллионера», нужно победить врагов – купи «Военное искусство». Конечно, выпускают и повседневные манипуляторы, чаще всего карты, что ты раскладываешь, выясняя: идёшь ли на работу, получишь ли прибавку к жалованию, как сложится свидание…

Федор слышал и об универсальных играх, тех, где на кон ставят жизнь или судьбу. Об играх, способных помочь в любой ситуации… или навредить – как фишка ляжет. Хм, возможность пойти ва-банк, чтобы забрать громадный куш? Верилось с трудом…

Борьба определяет бытие, целиком состоящее из неожиданного, нелогичного. А иногда безудержно хотелось малой толики стабильности и предсказуемости.

Это произошло молниеносно.

Игра напоминала пятикарточный покер с обменом, только раздавалось по четыре карты плюс дополнительная, а в колоде насчитывалось шесть джокеров. Предыдущую пару часов Фёдоровой жизни вырвала с плотью натренированная рука кого-то могущественного. Азарт, позабытый, приевшийся, нахлынул с новой силой.

Торбинин обзавёлся неплохим выигрышем: пятью удачами – тремя мелкими, одной средней, одной крупной – и двумя успешными начинаниями. Начинания радовали особенно: если грамотно их применить, можно в перспективе добиться как любви, так и счастья.

Игрок напротив него, белобрысый крепыш со сломанным носом и приросшей к лицу ехидной полуулыбочкой, перетасовал карты.

– Все радости в этом году, начиная с сегодняшнего дня, – сказал он словно бы в тёмную пустоту казино.

Торбинин не колебался.

– Согласен. Ставлю… свободу на шесть месяцев.

– На пять. Лет, – чётко произнёс белобрысый.

– На двенадцать месяцев.

– Ладно, на два с половиной года.

– Хорошо.

Анте не использовали.

Когда раздали карты, неряшливо одетый парень справа от Торбинина пасанул почти не глядя. Фёдор чекернулся. Возрастная женщина с плоской грудью, что сидела слева, стукнула по столу. Белобрысый поступил так же.

После обмена первым ходил архитектор: он снова сделал чек. Женщина сбросилась. Ехидца пропала с лица блондина, он безразлично глянул на карты, потом на визави и озвучил ставку:

– Олл-ин.

Торбинин ничем не выдал волнения. Неуверенность длилась секунды – потом он согласился.

– Что у тебя есть? – осведомился белобрысый и, стоило Фёдору достать бумажник, презрительно скривился. – Убери эту мелочёвку.