Отец Серафим, легкий и быстрый, как олень, периодически отрывался от нас и потом останавливался, чтобы мы могли его догнать. Наконец мы увидели каменное двухэтажное здание с небольшим куполом в восточной части – келлию – в строительных лесах, а позади нее около дороги три строительных вагончика. Один из них стоял особняком, его занимал сам отец Серафим. Как он объяснил нам, в здании жить еще нельзя, но скоро стройка закончится и он переберется в келлию на постоянное жительство. Келлия носила имя первомученика архидиакона Стефана. Дело было 14 декабря и до престольного праздника келлии оставалось менее месяца. Отец Серафим лелеял надежду закончить ремонт к 9 января, когда отмечается день памяти святого Стефана. Это был бы первый панагир после многолетнего перерыва, отец Серафим мечтал созвать гостей, отслужить всенощное бдение, накормить всех, кто придет к нему в этот день. А пока в келлии кто-то стучал молотком, слышался шум работающей строительной техники.

Русская келлия св. Стефана после реставрации

Другие два вагончика представляли собой трапезную с кухней и жилое помещение, в котором разместились мы. Наша комнатка была похожа на железнодорожное купе, но чуть просторнее: двухъярусные кровати слева и справа от входа, шкаф. В вагончике, однако, был горячий душ и туалет, что делало наше пребывание весьма комфортным. Мы возблагодарили Бога и Его Пречистую Матерь за то, что Она послала нам такой уютный дом и гостеприимного хозяина. Именно дом, потому что мы могли при случае возвращаться сюда, если устанем и нам понадобится отдых после длительных пеших переходов по Святой Горе. Через некоторое время отец Серафим позвал нас в кухню-столовую, где уже кипел чайник и булькала кастрюлька с макаронами. Помимо плиты и большого стола, за которым могло бы уместиться человек десять или пятнадцать, в кухне-столовой стоял большой холодильник, который, к сожалению всех присутствующих, был почти пуст. Мы стали доставать свои нехитрые припасы: шоколадки, печенье, орехи, конфеты, курагу.

– Нет, отцы, – сказал отец Серафим – печенье с конфетами пусть остаются, а остальное вы уберите в рюкзаки. Сейчас мы попьем чаю, а потом вы вместе с Толиком съездите в Кариес в магазин. Толика я сейчас позову, это рабочий, который работает в келлии.

Через пять минут появился Толик, спокойный приветливый белорус, приехавший на Афон на заработки. У него, как он рассказал нам позже, дома остались жена и двое детей, а сам он уже третий год трудится на стройках Афона. Он уезжал из Белоруссии в Испанию, и виза у него была на один месяц. По дороге из-за нелетной погоды они с друзьями оказались в Салониках, и тут кто-то предложил им работу на Святой Горе. Так Толик попал сюда. Я спросил его, поедет ли он домой на Новый год.

– Нет, – ответил он. – Хоть я и скучаю по семье, но ведь превратился в нелегала. Попытка пересечь границу будет означать, что меня выявят как нарушителя визового режима, и я на долгие годы попаду в «черный список» невъездных лиц, которым путь в шенгенскую зону закрыт. Так что еще поработаю года два, а там домой.

За окном стремительно темнело, и, значит, можно было ехать. Толик был на заметке у афонской полиции – а тут такая существует! – и местный блюститель порядка уже грозился поймать и выдворить Толика из Греции. Да и машина, которой пользовался Толик, – потертый, но еще крепкий джип, – была не зарегистрирована. И поэтому мы нуждались в «покрове темноты». На улице все еще лил дождь, на капсальские леса опустился туман. Отец Серафим дал Толику указания насчет покупок, мы сели в джип, мотор взревел и, раздвигая темный липкий ночной туман, мы тронулись по извилистой горной дороге.