Точно таким же «синим пламенем» в самом буквальном смысле этого слова погорели и все другие, не менее смелые эксперименты со строительством социализма в этой далекой африканской республике. Построили на берегу моря «с братской помощью СССР» завод по производству рыбных консервов. Запустили с большой помпой и духовым оркестром. А потом (опять – вдруг!) выяснилось, что хотя рядом – море и рыбы в нем полно, но у сомалийцев нет сейнеров, чтобы эту самую рыбу ловить.

Или построили, опять же «с братской помощью СССР», завод по производству мясных консервов. В московских кабинетах, где все эти дела планировали, думали, что вот тут-то не просчитались – в Сомали тогда было полно всякого рогатого скота. Но вдруг (опять!) обнаружилось, что сомалийцы вообще не едят мясные консервы. А зачем? На местных рынках в изобилии продавалось свежее мясо, которое стоило гораздо дешевле, чем произведенные с помощь братского СССР консервы.

Таким же способом, как и в Сомали, мы бестолково помогали много лет всему миру, и успешно разоряли собственную страну. Строили никому не нужные заводы и создавали еще более бесполезные госхозы. Где-то в сомалийской боскалье, то бишь среди плоских равнин, покрытых колючим кустарником, по которым скачут одни только карликовые антилопы Диг-Диг, до сих пор, наверное, ржавеют скелеты тракторов «Беларусь», которые без всякой пользы для местных трудящихся поднимали африканскую целину. Как, впрочем, без особой пользы поднимали ее они и у нас в Казахстане – СССР, все равно, закупал зерно за границей.

Однако жизнь в африканском госхозе была для питерского студента полна приключений. Когда я прибыл в Так-Ваджале, то сразу же направился к своему новому начальнику – директору госхоза (назовем его «Иван Иванович»). Иван Иванович обитал в крепком каменном доме, которые построили еще англичане. Кстати, как скоро выяснилось, почти все в Сомали, кроме верблюдов и, разумеется, самих сомалийцев, было построено этими «колонизаторами-империалистами», как мы их тогда называли: дороги, мосты, каменные дома, колодцы и т. д.

Наш славный Иван Иванович до этого трудился директором госхоза где-то под Волгоградом. Успешно, наверное, раз его отправили в длительную загранкомандировку. Когда я вошел в дом, где обитал директор, то увидел грузного, голого до пояса и совершенно лысого «под Хрущева» мужчину. Его толстый живот непринужденно лежал на столе, на котором красовалась батарея пустых и уже покрытых красной африканской пылью бутылок. На бутылках, кроме пыли, к моему ужасу, были красные этикетки с надписями по-итальянски: «Чистый алкоголь. Только для внешнего использования».

• А, студент-президент! Приехал? – поднял на меня налитые кровью от беспробудного пьянства глаза мой будущий начальник. – Ну, давай знакомиться!

Иван Иванович ухватил огромной пятерней бутылку с грозной красной этикеткой, и умело наполнил до краев два «нашенских» граненых стакана, видимо, специально привезенных с собой из того же Волгограда.

• Так ведь это ж, для внешнего использования! – с испугом возразил «студент-президент», то есть, я. – Отравиться можно!

• Не боись, студент! – снисходительно усмехнулся Иван Иванович. – Мы тут эту хреновину давно потребляем – проверено: мин нет! Как наш самогон, только чуток ядренее. Ну, с приездом! Пей, студент, а то не сработаемся!

Я зажмурился и одним махом выпил стакан, а потому дальнейшие события моего первого дня в образцово-показательном сомалийском госхозе Так-Ваджале помню уже смутно…

Впрочем, скоро привык. Поскольку именно этим занимались в Так-Ваджале не только директор госхоза, но и наши военные специалисты, обучавшие свободных от колониального ига сомалийцев стрелять из пушек и ездить на танках. Хотя пили не только чистый спирт «для внешнего использования», но и какой-то местный коньяк из банановой кожуры – вещь куда более ядреная: неумеренного его потребителя потом надо было откачивать дня два. Кстати, сами сомалийцы, будучи мусульманами, спиртное не пили вообще. Зато усердно жевали листья «ката» – местного наркотика, который привозили на «Лэндроверах» или на наших «Волгах» из соседней Эфиопии.