Это очень нежная рыба, появляющаяся в сравнительно тёплое время года, обработать её требовалось не позднее чем через шесть часов после вылова. При своевременной, даже простой засолке она давала продукцию высокого качества. Изготавливаемые из неё консервы не только не уступали по вкусу португальским или итальянским сардинам, но даже превосходили их. При изобилии этой рыбы, появившейся вдоль всего Приморского побережья, начиная от бухты Де-Кастри и до залива Посьет, такими консервами можно было бы завалить мировой рынок. Кроме того, опять-таки, в пределах этих вод, в районе Камчатки и Охотского моря имелись громадные скопления крабов, трески и камбалы, также пользующихся большим спросом на международном рынке. В районе залива Петра Великого и Посьета обнаружили большое количество трепангов и морских ежей, популярных на рынках Японии и Китая. Всё это требовало быстрого развития хозяйства Дальгосрыбтреста.

Советское правительство, не считаясь ни с какими валютными затратами, решило приобрести импортное оборудование и в ближайшие же годы на базе бывших частных рыбных промыслов построить и открыть не менее десяти консервных заводов во всех крупных бухтах побережья. Кроме того, было решено закупить несколько пароходов водоизмещением 10–15 тысяч тонн, специально оборудованных под плавучие крабовые заводы, чтобы уже весной 1929 года отправить их в промысловый рейс.

В 1928 году для ловли крабов ДГРТ за большие деньги фрахтовал такие суда у частных торговых фирм Японии. Несмотря на огромную арендную плату, даже это приносило государству прибыль. В виде опыта в этом же году решили приобрести для глубоководного лова трески и камбалы два траулера по 300 тонн (один в Германии, другой в Италии) и два дрифтера по 120 тонн. Для ловли сельди и иваси, кроме ставных береговых неводов, которыми пользовались издавна, стали применять новые, более продуктивные кошельковые невода. Для использования последних требовались специальные деревянные моторные суда водоизмещением 10–15 тонн, сейнеры. Эти суда нужно было строить во Владивостоке своими силами, и лишь моторы, специальное оборудование и сами невода покупать за границей. Одновременно необходимо было расширить лов дальневосточной красной рыбы – кеты, горбуши и симы, которая издавна пользовалась большим спросом на международном рынке.

Обо всех перспективах развития дальневосточного рыбного хозяйства Алёшкин знал потому, что правление ДГРТ прежде, чем принять какое-либо решение и выйти с ним в Совнарком РСФСР или Наркомат торговли, обсуждало его на собрании партячейки.

Мы уже, кажется, говорили, что в трестовской партячейке грамотных людей было всего двое, конечно, если не считать председателя правления, по образованию инженера, и заместителя начальника производственного отдела Гусева, юриста. Среднее образование имел секретарь партячейки – начальник общего отдела и отдела кадров и новый десятник лесосклада Алёшкин. Естественно поэтому, что при распределении партийных нагрузок Борису была поручена работа технического секретаря ячейки. Конечно, на каждом собрании избирались председатель и секретарь, но представленные ими протоколы обрабатывал Алёшкин. Таким образом, он оказывался в курсе всех дел треста, хотя по служебной лестнице занимал и невысокую должность.

Если для развития работы ДГРТ требующийся большой флот и консервные линии закупались за границей, то весь мелкий – кунгасы «кавасаки» и сейнеры надо было строить самим. Всё это требовало большого количества лесоматериалов самого разнообразного характера. Увеличилась потребность и в таре – бочках, ящиках, консервных банках. Производительность китайских кустарных мастерских трест уже не удовлетворяла, потребовалось строительство более крупных бондарных, ящичных, баночных заводов. Эта работа была возложена на Антонова, она занимала всё его рабочее время, и поэтому все операции по лесозаготовкам, по заключению новых договоров с Дальлесом, по контролю за выполнением старых и по организации получения, хранения и выдачи лесоматериалов на второго работника лесного подотдела легла на Алёшкина. Ему же пришлось принять участие и в организации первой примитивной верфи для строительства мелких деревянных судов. Благодаря этим переменам должность Бориса стала называться «заведующий лесным складом», соответственно повысился и его оклад.