– Я вспомнила.

Она прижала меня к себе еще крепче. За ее плечом я видела мерцающую и переливающуюся воду. Большой Тритоний риф. Я вырвалась из маминых объятий.

– Что ты вспомнила?

– Пока все немного туманно, – замявшись, сказала мама.

И вдруг небо словно взорвалось светом.

– Смотри! – показала я на риф.

Под водой заплясали розовые огни, отражаясь в небе разноцветными сполохами.

– Мне это знакомо, – дрожащим голосом сказала мама. – Он приводил меня сюда.

– Кто? Мистер Бистон? – Я испуганно обернулась на смотрителя.

Тот лежал так же неподвижно. Лодка опять покачнулась, и мама вцепилась в леер обеими руками. Я придвинулась к ней поближе. Ее лицо покрывали капли. Присмотревшись, я поняла, что это не брызги волн, а слезы.

– На нашу первую годовщину, – продолжила она.

Неужели мама была здесь с Джейком?

– Он говорил мне, что они упекут его сюда.

– Они?

– Да, если застукают нас. Он знал, что рано или поздно это произойдет. Мы оба это знали, но не могли расстаться. Потому что сильно любили друг друга. – Она пошатнулась, и мне пришлось поддержать ее.

– Я хочу найти его, – сказала я, прижимая маму к себе. – Вот зачем я взяла лодку. Я сделала это ради нас всех.

– Это невыносимо, – сказала мама. – Теперь я все вспомнила. Как же я могла его забыть? Его наказали за любовь ко мне, а я все забыла. Мне нет прощения!

– Мам, ты ни в чем не виновата. Ты не просто так взяла и забыла.

– Забыла! – шмыгнула она носом. – Я знаю. Ты спрашивала меня об отце, а я ничего не помнила. Ничего!

– Ты не виновата.

– Кто же тогда виноват? – Мама отбросила с лица мокрые волосы.

– Мистер Бистон. – Я ткнула большим пальцем за спину.

– Ой, Эмили, только не надо снова нести этот бред!

– Это не бред! – Я постаралась взять себя в руки и не орать, чтобы смотритель не пришел в себя. – Это чистая правда. Повторяю, он не тот, за кого себя выдает.

– Эмили, пожалуйста, не усугубляй.

– Да выслушай же ты меня наконец! – не выдержала я.

Она посмотрела мне в глаза, потом перевела взгляд на мистера Бистона.

– Надо проверить, как он.

Высвободившись из моей хватки, она присела над телом.

– Мам, с ним все будет в порядке, не волнуйся за него.

Но она, не обращая внимания на мои слова, склонилась над смотрителем. Я, вздохнув, присела рядом. Мама прижалась ухом к его груди. Потом подняла на меня взгляд. Даже в свете звезд стало заметно, как побелело ее лицо.

– Боже, Эмили, кажется, мы его убили.

– Сердце не бьется, – сказала мама, распрямляясь.

Я открыла рот, не зная, что сказать. Вдруг с грохотом распахнулась дверь. Мы с мамой прижались друг к другу. В дверном проеме стояла Милли.

– Вам не кажется, что и меня надо ввести в курс дела? – сказала она и, подобрав свою длинную юбку, выбралась на палубу.

Мы с мамой переглянулись.

– Я ощущаю в ваших аурах некое… смятение.

– Милли, сейчас не время, – сказала мама. – Нам надо кое-что уладить. С мистером Бистоном произошел несчастный случай. Кажется, он умер. – Она зажала рот ладонью.

Милли, на каждом шагу поскальзываясь на мокрой палубе, подошла к нам.

– Дайте-ка взглянуть.

Она опустилась на колени рядом со смотрителем, расстегнула его куртку и задрала фланелевую рубаху. Под ней оказался странный жилет, плотный и объемистый. Я вздрогнула, увидев на кармашке вышитый трезубец Нептуна.

– Бронежилет? – пробормотала Милли. – О, вечный космос, зачем он ему?

Я промолчала.

– Вот тебе и ответ, Мэри. – Милли повернулась к маме. – Через эту штуку ты не услышала бы даже тарахтенье гусеничного трактора.

Лодка накренилась, и я, проехавшись по палубе, стукнулась о скамейку.

– Держи румпель, Эмили! – приказала Милли, внезапно беря командование на себя.