Пулемёт захлебывается, и из амбразуры повалил густой чёрный дым. Сразу как по команде оживает вся стена, и из бойниц начинают грохотать другие стволы, но двигаться по всему периметру как первоначальный пулемет они не могут. Как следствие оставшиеся товарищи, вычислив мертвые зоны, ползком подбираются к стене, присоединяясь к нашей тройке.

Дальше идет рутинная работа, по закидыванию бойниц гранатами. Очистив две стены, забрасываем Синицына наверх. Распластавшись на верху укрепления, он помогает забраться Ведье, после чего, забыв об остальных, с руганью, они начинают бить очередями, куда-то внутрь, за стенку.

– Дройды, мать их!

Дройды – это робот вполовину человека, нижняя часть отсутствует, передвигается по рельсам, но руки и голова есть, и автомат держать умеет. Собственно, из автомата он и пытается стрелять. В отличие от настоящих людей они бьют нечетко, но зато боли и смерти не боятся, поэтому легко выкатывают на открытое пространство и ведут огонь. Нас спасает, что противники появляются по очереди, а не все разом.

Поднимаемся наверх по одному, присоединяясь к товарищам, и отстреливаем дройдов одного за другим. Слаженным огнем, подавляем сопротивление, но только расслабляемся, неожиданно раздается короткая очередь.

Позже уже после штурма, анализируя ситуацию, приходим к выводу, что нам повезло и достаточно сильно. Один из дройдов появился сразу под нами и выстрелил, подняв автомат вверх. Отойди он чуть дальше и попади точнее, мог задеть троих, а так большинство пуль вонзилось в стену, за исключением двух задевших Петренко, который со стоном скатывается вниз за внешний контур.

– Б…! Вали его нах…!

Получив из нескольких стволов разом, дройд аж подпрыгивает и от него в стороны разлетаются части, оставляя дымящийся остов.

– Савелий, ты как, живой?

– Да, ранило в руку и по ребрам, но справлюсь, – отвечает товарищ, неловко доставая медпакет, и вкалывая себе обезболивающие.

Уничтожив передвигающегося противника, сталкиваемся с последними очагами сопротивления. Дверцы, прикрывающие изнутри бойницы, закрылись и оттуда через отверстия постреливают оставшиеся роботы, не давая захватить внутренний двор. Их тоже забрасываем гранатами, Андрей, исхитряется, просунуть в щель ствол своего автомата и длинной очередью в упор дважды заткнуть оппонента, повредив то ли робота, то его оружие.

В конце концов, стрельба затихает, спрыгиваем вниз и аккуратно, озираясь по сторонам, обегаем периметр, разбившись на двойки.

– Все чисто командир, – бросает Веремеев.

– У меня тоже – откликается Синицын.

Лемехов кивает и, быстрым шагом подойдя к центру дворика, вскрывает топориком небольшое возвышение и тремя пулями разбивает последнюю защиту. скрывающую финальную красную кнопку. Её нажатие посылает сигнал об окончании задания, мы справились, имея в запасе больше двенадцати часов.

– Мы прошли, мы молодцы, – выдыхает Григорий, позволяя себе расслабиться.

После секундного молчания, взрываемся радостным ревом. Да первое испытание пройдено, и мы на шаг приблизились к выпуску как летучая пехота фронтира.

***

Первое испытание не последнее. Эту истину с удовольствием вбивают в наши головы отцы-командиры, устраивая в следующие три месяца нам адскую жизнь.

Марш-броски. С полной боевой выкладкой на 10 километров, на 2,5 километра с тремя стрельбами, с пересечением полосы препятствий, с имитацией отхода после боя, когда приходится тащить на себе условных раненных.

Завершением этой части стал марш-бросок на 4 километра с окапыванием в течение трех часов на местности. Потом на нас бросили танки, здоровые громадины с толстой броне в носовой части, которую не каждый снаряд возьмет. Для пехоты без противотанковых орудий единственный шанс, залечь в окопе и пропустив, атаковать сзади. Самое страшное – это выжидать в окопе, пока танк не проедет сверху. Сорвешься с места, раздавят, но, если плохо окопался, не укрепив стенки, запросто завалит осыпавшейся землей.