Скафандр напоминает наш, да некоторые детали отличаются, самое примечательное – это винт, расположенный на спине, он объясняет, почему противник двигался так быстро и не отлетал назад после своих выстрелов. Хорошая задумка для передвижений по открытой местности. Руки похожи на человеческие по пять пальцев. Самое интересное открывается, когда с трудом, но срывают скафандр, а затем и внутренний костюм, напоминающий наш комбез, но при этом даже на вид тоньше и, по-моему, хуже.

– Чего, ….!

У трупа три пары сосков на груди и животе, причем самые верхние заметно больше и напоминают, да женскую грудь они напоминают!

– Это что баба?!

Осмотр внизу только укрепляет подозрения, нахмурившийся Снегирев просит притащить еще одного Чужого и при анализе все повторяется. Единственно отличие, цвет шерсти скорее коричнево-черный, а все остальное совпадает. Проклятья, перемешанные с комментариями, поступают со всех сторон. Ситуация становится все более непонятной и какой-то идиотской, нас атаковал получается какой-то взбесившийся отряд кошачьих амазонок!

– Почему они на нас напали, товарищ командир? И самое главное, как они здесь оказались, непохоже, что они здешние аборигены? – формулирует, наконец, главные вопросы кто-то из отделения Жихарева.

– Не знаю, – мрачно бросает в ответ старлейт, – почувствовав на себя массу вопросительных взглядов.

Повисшее молчание прерывается шумом, когда в челнок заваливаются Светлов с Митонаро.

– Товарищ старший лейтенант, мы тут нашли самый неповрежденный труп, может будет что-то интересное, – говорит Андрей, пока они на пару затаскивают уже третьего Чужого.

– Нэко?! Нэкомусумэ?! – ошарашенно выдает Такеши, уставившись на уже лежащие тела.

– Нэко? Что это значит? Ты их знаешь? – поворачиваюсь к нему я.

– Так у нас в Ниппоне называют женщин-кошек.

В этот момент, сброшенный ими на пол труп Чужого, начинает неожиданно дергаться.

– Да он живой, хватай его!

Несколько курсантов накидываются на зашевелившееся тело, обездвиживая его. Затем вяжут руки за спиной и ноги, срывают шлем и рывком усаживают, привалив к стене. Этот экземпляр темно-серого цвета с челкой над головой, которая светло-серая и явно выделяется. Уши и нос черные, что тоже необычно, прежние два были полностью одноцветны. В первый раз видим глаза – желтые, скорее янтарные с вертикальным узким зрачком, раза в два больше человеческих. Один из них левый немного заплыл, на скуле заметна припухлость, из которой сочится кровь.

Нэко щурит глаза, трясет головой, морщится, не то шипит, не то стонет секунд пять, вздрагивает, её зрачки начинают метаться туда-сюда, расширяются-сужаются, пока взгляд не приобретает четкость, и на лице не проступает осознание происходящего. Раздается серия шипящих звуков и выкриков.

– И что это значит? – риторически спрашивает Лемехов.

– Похоже нас обматерили и послали, – зло бросает кто-то из курсантов взвода покойного Лавриновича.

Он прав ушастый или скорее ушастая испуга не демонстрирует, в её взоре ярость и даже не раздражение, а презрение. Так смотрят на отбросы или нечистоты. Реакция с нашей стороны следует незамедлительно.

– Ах ты дрянь, … кошачья! – рычит в ответ еще один курсант соседнего взвода.

– Грохнем её, она из тех, кто наших убила.

– Нет, она сражалась против нашего отделения, – зло возражает Светлов, – поэтому мы её и убьем.

– Подожди, так получается, это я её вырубил? – удивленно спрашиваю я.

– Да твоя граната оглушила Чужую, хотя мы были уверены, что она труп, – подтверждает Андрей.

С пробудившимся любопытством приближаюсь к сидящей. Нэко это замечает и, повернувшись ко мне, швыряет в лицо новую тираду с тем же презрительным видом. Вспышка ярости накрывает меня с головой, сжав кулаки, делаю шаг вперед, пока в голове проносятся образы прошедшего боя, особенно гибель Вадима.