– Огненный Глаз начинает халтурить! – сказал первый. – Я буду ему признателен, если он объяснит мне: что это за рисунок на груди скво по имени Летучая Лошадь?

– И на груди скво по имени Мускусная Мышь! – воскликнул второй. – Огненный Глаз решил воспользоваться простодушием и доверчивостью своих друзей-апачей, чтобы обмануть их? Что все это значит?

Фарандуль расхохотался.

Ужасными рисунками, столь сильно взбудоражившими подозрительный ум индейцев, были портрет обезьяны и ветряная мельница.

– Хо! – воскликнули индейцы. – Огненный Глаз смеется над краснокожими воинами, но у краснокожих воинов есть томагавки!..

– У Огненного Глаза – тоже! – вскричал Фарандуль. – Полноте! Довольно угроз!

Краснокожие эмоционально жестикулировали на пороге хижины; подбежали и другие апачи. Был среди них и Красный Бизон; он еще издали заметил ссору и явился подлить масла в огонь.

– Краснокожие воины правы, – промолвил он, пробившись сквозь уже собравшуюся у хижины толпу. – Огненный Глаз – предатель! На его месте я бы поостерегся, а то, глядишь, снова привяжут к «столбу войны»… на сей раз для того, чтобы уж точно снять с него скальп!

– А ты попробуй сними! – воскликнул Фарандуль, кладя руку на рукоять томагавка.

Недолго думая, Красный Бизон швырнул свой, целясь мастеру прямо в голову, – не отскочи Фарандуль в сторону, томагавк раскроил бы ему череп. Круг увеличился; женщины и дети бросились врассыпную, так как все воины уже повыхватывали каждый свое оружие.

Фарандуль, решительный и грозный, ждал нападения.

На место размолвки в спешном порядке прибежал главный вождь – Горный Орел.

– Вот, значит, чем Огненный Глаз отвечает на гостеприимство племени? Он оскорбил одного из наших воинов!

– Красный Бизон хотел меня убить!

Апачи отошли в сторону для долгого совещания, после которого ретировались, бросая грозные взгляды на своего бывшего друга. Оставшись один, Фарандуль вернулся в вигвам, вполне отдавая себе отчет в том, сколь серьезной он подвергается опасности. Он зарядил ружье, запасся свинцом и порохом и, с топориком за поясом, принялся ждать развития событий. В деревне царило всеобщее волнение: индейцы совещались, спорили; вокруг вигвама, у которого остались сторожить несколько воинов, образовался определенный вакуум.

– Но как же Восходящая Луна? Что будет с ней? – с беспокойством спрашивал себя наш друг.

Наступила ночь. Фарандуль по-прежнему видел, как взволнованные апачи о чем-то переговариваются, сидя у костра неподалеку от совещательной хижины. Легкий шум за спиной вырвал Сатюрнена из его раздумий. В его вигваме находилась Восходящая Луна; она прорезала ножом дыру в перегородке из шкур и теперь стояла перед Фарандулем.

– Скорее! – проговорила она. – Краснокожие воины постановили, что Огненный Глаз должен умереть; вождь пытается их образумить, но долго сдерживать не сможет. Восходящая Луна оставила на опушке леса коня – нужно бежать вместе с ней!

– Что ж, тогда бежим! – сказал Фарандуль, явно обрадовавшись такому повороту событий.

Хижина была окружена; апачи уже приближались к ней, пригибаясь к земле, едва ли не ползком. Фарандуль вспомнил о гимнастике, которой некогда обучился в обезьяньей школе; в мгновение ока, с Восходящей Луной на своей спине, он взобрался к дымовому отверстию на верхушке вигвама и бесшумно скользнул в кусты ровно в тот момент, когда индейцы ворвались в хижину.

Бегство

Ночь была темной; до опушки леса беглецы добрались незамеченными. Они уже отвязывали коня, когда громкий крик дал им знать о том, что их побег раскрыт.

– В дорогу! – воскликнул Фарандуль и, проворно вскочив в седло, подхватил на руки Восходящую Луну и усадил перед собой. – У нас в запасе как минимум часа два! – сказал он девушке. – В такой темноте твои соплеменники едва ли сразу выйдут на наш след.