Пока дамы выпускали из своих трубок длинные клубы дыма, Фарандуль, обхватив голову руками, искал вдохновения, которое, судя по всему, не заставило себя долго ждать, так как, взяв кисти и краски, он испросил разрешения начинать.

Для Восходящей Луны он нашел самые приятные аллегории, самые деликатные атрибуты, самые страстные композиции: охваченные пламенем или пронзенные стрелами сердца, голубков, размахивающих луками и томагавками амуров и т. д.

В завершение он изобразил внутри красного сердца белокожего воина у ног розовой женщины, – все это образовывало очаровательную группу, которую наполовину скрытый густым кустарником белый же ребенок пронзал острой стрелой; справа от рисунка выглядывала из-за туч луна, вероятно напоминая об имени очаровательной клиентки, тогда как красное око, размещенное в пандан с другой стороны, открывало обширное поле для самых смелых предположений.

Все было яснее ясного: красное око означало «Огненный Глаз»; эта картина являлась безрассудным признанием – признанием, которое Восходящая Луна тотчас же поняла, густо покраснев.

Присутствие Утренней Дымки смущало Фарандуля, который осмеливался засвидетельствовать Восходящей Луне свои чувства разве что легкими, да и то производимыми украдкой, пожатиями руки.

Тем временем к художнику явился Красный Бизон.

Восходящая Луна и Утренняя Дымка в гостях у Фарандуля

Наш герой поспешил сделать вид, что наносит завершающие мазки. Красный Бизон, не говоря ни слова, наблюдал за его работой.

– Хо! – воскликнул он наконец. – Как я вижу, Огненному Глазу нравятся огненные же сердца! Слишком уж часто они встречаются на стрелах и томагавках, что не есть хорошо! А не желает ли Огненный Глаз поместить позади группы, пронзаемой белокожим ребенком, краснокожего воина с кинжалом в руке, охотника за скальпами?

– Нет, такой персонаж здесь определенно не нужен, – холодно ответил Фарандуль.

– Что ж, пусть будет по-твоему, – промолвил Красный Бизон и удалился.

Теперь уже Восходящая Луна поспешила украдкой пожать Фарандулю руку: бедняжка поняла, что он только что нажил себе в лице Красного Бизона смертельного врага!

– Ба! И не таких мы видали, – пробормотал молодой человек себе под нос, когда остался один.

Красный Бизон был человек мстительный и жестокий; он не хотел нападать на Фарандуля открыто (чтобы не компрометировать свое мужнино достоинство, пороча имя жены), но решил создавать нашему герою проблемы при каждом удобном случае.

Через несколько дней художника вызвали в совещательную хижину, где уже собрались все вожди.

Слово взял сахем Горный Орел.

– Наш белокожий друг Огненный Глаз, – сказал он, – обладает огромным талантом, но борода его еще не бела, годы еще не остудили его голову, вы согласны?

– Горный Орел – великий вождь. Он прав: все так и есть.

– Торсы краснокожих воинов Огненный Глаз украсил чудесными картинами, но тела наших женщин он покрыл маловразумительными каракулями, словно вилами по ним водил, а не кистью! У стариков волосы на голове встали дыбом; вожди спрашивают: может ли Огненный Глаз сейчас же, еще до завершения работы, объяснить им смысл данных композиций?

– Огненный Глаз возмущен тем, что его краснокожие братья сомневаются в добрых намерениях его кистей и красок! Он отказывается отвечать!

И с этими опрометчивыми словами Фарандуль покинул совещательную хижину.

– Да чтобы я подчинился цензуре! – восклицал он. – Никогда!

Упреки художнику

Происки Красного Бизона частично лишили Фарандуля дружеского расположения населения. Вскоре наш герой получил новое тому доказательство: двое индейцев явились к нему вместе с женами.