Олег, прежде чем ответить, взглянул на Серегу, который всем своим видом показывал, что ничего такого особенного не говорил, а так, самую малость.
– Трепло, – беззлобно подумал он и повернулся обратно к Паше. – Не знаю, какие – такие у меня особые способности, но чем смогу, тем помогу, – сказал он, уже точно зная, что он поедет с этими ребятами на раскопки, тем более что все это будет происходить в районе Нарофоминска.
Он уже не думал, а твердо знал, что с этим городом связана тайна, которая имеет к нему непосредственное отношение, и которую он обязательно должен раскрыть.
Глава 6
Костя и Карпенко, связанные стволом миномета, пробежав с километр, не сговариваясь, остановились и опустились, почти рухнули на землю. Сердце и легкие метались у Кости по груди, ища выхода, то и дело ударяясь о ребра, надежно удерживающие их. Из-под пилотки тек пот, лицо было красным, как после хорошей парной. Он хотел что-то сказать Карпенко, но из горла вырывались только бессвязные свистящие звуки и он, махнув рукой, решил, что сможет это сделать и через несколько минут, тем более что тот его все равно не услышит. Карпенко выглядел не лучше его и тоже нуждался в нескольких минутах, чтобы перевести дух.
Чувствуя, что сердце и легкие потихоньку успокаиваются, Костя достал принадлежащий когда-то командиру планшет, который он нашел на месте гибели батареи и предусмотрительно взял с собой. Очевидно его сорвало с командира тем роковым взрывом и отбросило, по счастливой случайности, к батарее, где его и подобрал Костя. Сыромятный ремень, на котором он висел на плече командира, был варварски оборван и Косте пришлось сунуть планшет в вещмешок.
Развернув карту, Костя стал, сначала бессознательно, затем все больше вникая, водить по ней пальцем, постигая ее закодированный смысл. Через несколько минут ему удалось привязаться к местности. Но результаты этой привязки заставили его сердце, до этого бушевавшее внутри, замереть, а спину покрыться холодным потом.
Тогда, заметив с горы приближающихся немцев и наспех схватив собранное снаряжение, он машинально побежал в ту сторону, в которую ушли отступающие советские части, рассчитывая рано или поздно догнать их. Теперь он увидел, что этим намерениям не суждено сбыться, и что они с Карпенко бегут навстречу своей гибели. Они находились в полосе леса между двумя дорогами, которые были запружены войсками противника и сходились через несколько километров. Костя почувствовал, как по спине его пробежал озноб, когда он представил, что через какие-нибудь час-полтора они с Карпенко будут убиты или попадут в плен. Вся эйфория, которую он испытывал, представляя, как они с Карпенко выйдут к своим, мгновенно улетучилась, а на месте ее в мозгу забилась одна тревожная мысль:
– Что делать? Что делать? Что делать?
Карпенко чувствовал себя вполне комфортно. Он был не один, у него был командир, да и в конце концов, у него была винтовка с патронами и штыком. Окажись сейчас в преисподней, он бы и глазом не моргнул, а выполнил бы приказ командира, даже если бы это был приказ: взять дьявола живым. Чувствуя, как дыхание приходит в норму, а дрожь в ногах стихает, он повернул голову в сторону Кости с немым вопросом: «Что делать, командир?» Но вид Кости, склонившегося над картой, заставил его встревожиться и он, поднявшись, подошел к нему. Глядя то на Костю, то на карту, Карпенко не спешил задавать вопросы, разумно полагая, что командир сам скажет, в чем дело.
– Карпенко, мы в западне. Если немцы уже нас обнаружили, то самое позднее через час-полтора нас, как бреднем, выкинут из леса на дорогу и уничтожат, – сказал Костя, чувствуя какое-то облегчение оттого, что мысли в его голове стали упорядочиваться по сравнению с тем «броуновским движением», в котором они пребывали вначале.