И ТЕПЕРЬ-ТО Я ПОНИМАЮ, ЧТО ОНИ БЫЛИ ПРАВЫ, КОГДА ГОВОРИЛИ, ЧТО ФИЗРА МНЕ ПРИГОДИТЬСЯ В ЖИЗНИ!!! ОТ НЕЁ СЕЙЧАС, СУКА, В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА, ЗАВИСИТ МОЯ ЖИЗНЬ!!!!

Стоило мне оглянуться на секунду назад, дабы осмотреться, как я сразу же заметил штук пятьдесят цыган, бегущих в нашу сторону!

ОТКУДА ИХ, БЛЯТЬ, СТОЛЬКО!? ИХ ЖЕ ДО ЭТОГО БЫЛО ВСЕГО ВСЕГО ОКОЛО ТРИДЦАТИ!!! ОНИ ЧО, ИЗ ТЕХ МАЛЕНЬКИХ ДОМИКОВ ПОВЫЛАЗИЛИ?!?!

И, сука, у каждого из них были вилы, факела или ножи! Вот прям у каждого, там даже ребёнку лет шести дали нож! И стоп, это чо?! Это лошади, блять! У них ведь и лошади были!

БЕЖАТЬ, НАХУЙ, БЕЖАТЬ!!!

Вот только именно в этом и есть главная проблема! Я КРАЙНЕ ХУЁВО БЕГУ!!! Даже Катарина в разы быстрее меня и выносливее! А я ведь уже выдыхаюсь, хоть мы и пробежали всего лишь метров сто! Чо делать?! ЧО ДЕЛАТЬ, НАХЕР!? Такими темпами я выдохнусь, меня заколют, а после разделают и, кто их знает, может, даже сожрут!

Если всё так пойдёт дальше, то меня точно пошинкуют к хуям, а может, поймают и продадут куда-нибудь! А я не хочу умирать или быть рабом какого-нибудь законченного богатого извращенца, я, всё же, – главный герой!!!

Так что, пожалуйста, рояль! Какой-нибудь, но рояль! Хотя бы просто, чтобы спастись разово! Молю вас, Боги, блять!

Но ничего так и не происходило… Никакой солнечный свет на меня не спадал, а я не становился избранным и не видел какой-нибудь меч-убивашку, валяющийся на земле…

Э… а это чо горит справа?

Я присмотрелся и увидел что-то металлическое, вытянутое и горящее, которое мне что-то напоминало, а рядом с ней было ещё что-то такое же металлическое и горящее.

СТОП, ДА ЭТО ЖЕ ВЕРТОЛЁТ! Вернее, его останки! Тот самый, что был сбит чем-то, когда меня вот-вот собиралась сожрать чихуахуа.

А если это действительно военный вертолёт, то в нём может быть что-то, что поможет мне!

– Туда!!! – прокричал я, запыхавшись, указывая одной рукой в сторону горящего вертолёта, а второй тянув туда Катарину.

– Что?!

– ТУДА БЕЖИМ, ЕБАТЬ ТЕБЯ В СРАКУ!!!

И… она послушалась. Теперь уже мне не пришлось её тянуть в сторону поля, почти посередине которого и лежит этот вертолёт, мирно догорая.

А преследующие нас цыгане всё не унимались, а, судя по звукам, с каждым мгновением становились всё ближе и ближе к нам. С каждой секундой я всё отчётливо слышал, как они что-то неразборчиво кричали, кажется, рассказывая, какая нехорошая участь нас ждёт, если они нас догонят, – блять, будто бы мы этого и сами не знали, – и, показалось, или они там что-то и про мою мамку прокричали?

В это же время разбросанные части вертолёта становились всё ближе, и я уже отчётливо смог разглядеть лопасть вертолёта, которую до этого принял просто за какую-то металлическую палку, и переднюю часть вертолёта, где и находится кабина пилотов, и даже самих пилотов, которые были в совсем не лучшем виде.

Бежать уже было откровенно трудно, дыхалка и ноги подводили, да и от такого напряжения я был готов блевануть в любой момент. Но желание жить делало своё – я бежал через силу и страдания, надеясь на то, что я всё-таки найду что-то, что мне поможет в кабине пилотов у лежащих там трупов.

И когда до кабины вертолёта оставалось метров пятьдесят, у меня уже подкашивались ноги, словно у какого-то алкаша дяди Васи с третьего подъезда по пятничным вечерам. А стоило пробежать ещё дальше, как голова закружилась, ноги запутались и я запнулся о свою же ногу, полетев ебалом вперёд и утянув за собой завизжавшую от страха Катарину.

Так я и в печатался прямиком в землю, испытав очередную порцию боли в этом дерьмовом мире. А следом за мной упала и Катарина, кажется, начав плакать. Крики, исходящие сзади, резко сменились на ликование и радость.