Она мотает головой, и лицо искажается в гримасе. 

 Черт. Я хотел ей устроить не сильно сладкую жизнь, но это как-то борщ. Я никогда и пальцем не трогал девушку... хотя, по факту она сама на меня налетела. Все равно жалко ее. Она будто совсем не изменилась с тех пор, и не выросла - такая же маленькая и хрупкая, как птичка. С каждым разом, когда я случайно к ней прикасаюсь, всплывают непрошенные и вроде бы уже забытые чувства из прошлого. 

— Ты... козел, — шепчет она, разгибаясь со стоном,  — ты мне ребра сломать мог, знаешь? 

— Какого черта ты на меня прыгала? 

— Нефиг было в машину пихать насильно... — она отбрасывает мою руку в сторону,  — не трогай. Со мной все ок. Дверь открой, Элиас! 

— Успокойся. Ты вопишь так, будто мы абсолютно незнакомы. Никольская, блин, ты можешь просто помочь, а? 

Она усмехается, прожигая меня взглядом. 

— Тебе?! После того, как ты нагло пытался меня соблазнить? Тьфу, — она машет рукой в мою сторону, — ты даже не пытался, о чем я? Просто решил, что я сама упаду в твои объятия. Элиас, из-за того, что ты стал богатым и красивым. Этого никогда не будет, Бергман. Знаешь ли, мир не крутится вокруг твоих кубиков на прессе и денег... 

— Все сказала? — перебиваю холодно ее я, потому что она, блин, права. Права насчет того, что именно так я решил, но не насчет того, что мир не крутится вокруг красивого тела и денег. Офигеть как крутится.

— Почти все. Ехать с тобой я не собираюсь никуда.  

— Я не смогу затащить Ксюшу домой, Никольская, без твоей помощи. 

Она пожимает плечами. 

— Постарайся. Уж явно не бросишь ее на улице спать. 

Я прищуриваюсь в ответ. 

— Да, Настя, я не из тех, кто бросает близких в трудной ситуации. 

Я понимаю, что это не совсем нормально - так долго не отпускать раздражение, обиду и неприязнь к той девочке из прошлого за плохой поступок. Я бы мог уже сотни раз пережить, переварить и забыть, потому что прежний Я и настоящий Я - совершенно разные люди. Я больше не нуждаюсь во внимании, в друзьях или в женщинах - все это у меня есть, и жизнь с лихвой компенсировала мне за те годы. Однако, я справлялся со всеми этими неприятными чувствами сам. Без психологов и прочей чепухи, которую обычно советуют.  

Видимо, плохо справился, если даже все это время избегал девушек с именем Настя. 

Никольская в ответ закатывает устало глаза. 

— Слушай, Элиас... если ты все еще пытаешься ткнуть меня за наш выпускной, который произошел черт знает сколько лет назад — то это полный идиотизм. Если бы ты тогда взял трубку и выслушал меня - может, доперло бы, что я сто раз уже раскаялась, и вообще не ожидала, что такое может случиться. 

— Не ври, Настя, — я приподнимаю брови, — ты мне не звонила даже. 

— Да ты что?! — наигранно возмущается она, — Элиас, я твой телефон обрывала днями и ночами, пока ты его не отключил. Я уже закрыла для себя эту тему. И сейчас не хочу ее обсуждать. Выпусти меня немедленно, мне нужно домой. 

Я продолжаю есть ее глазами. Ммм... она сейчас лжет, или же я впервые за много лет должен допустить мысль, что солгали мне еще тогда?  

— Эй, очнись, — она щелкает пальцами у меня перед лицом. 

— Слушай, Настя, — я беру себя в руки, намереваясь расспросить ее как следует и выслушать не факт что правильную и правдивую, но все же, ЕЁ версию тех событий, — удели мне и Ксюше пару часов своего времени. После чего я отвезу тебя домой. 

— Нет! — резко отвечает она, — Элиас, меня ждут дома! 

Я снова смотрю на ее руку. 

— Ты вроде не замужем, Никольская.  

— Я в разводе, Элиас, — она усмехается, — и меня ждет дочь. Выпусти. 

Я в шоке нажимаю на брелок, и блокировка дверей громко щелкает в тишине. Никольская, криво улыбнувшись мне напоследок, покидает салон, хлопнув дверью.