Я поплелась к магазину. Деньги так и валялись на мокром асфальте. Хотелось наступить на них, пройти мимо. Но… я подобрала купюры. Не для того, чтобы сделать аборт. Просто… Какая разница? Кир всё равно этого не увидит.

5. Глава 4

Карина

Следующим утром отец позвонил снова. Увидев входящий звонок, я напряглась. И не зря. Сперва думала, что Кирилл передумал давать деньги, но оказалось — как раз наоборот. К обещанной сумме он накинул ещё двадцать процентов, о чём отец и рассказал.

— Здорово, — только и сказала я, не разделяя его оптимизма.

— Ты сама не своя, Карина. — Папа, разумеется, это заметил. — Если что-то не так…

— Да всё так. На работу просто опаздываю. Взяла дополнительную смену. Так что извини, давай потом созвонимся.

На работу я не опаздывала и дополнительных смен не брала. Я вообще рассчитывала провести утро в постели, тем более что Дашка дома не ночевала и вернуться должна была к вечеру. Только планы изменились. Вместо того, чтобы включить старый фильм, налить большую чашку кофе и хорошенько побездельничать, я наскоро приняла душ. Подвела глаза чёрным карандашом, добавила светлых, с серебристым оттенком, теней и, надев длинный тёплый свитер, вышла из дома.

***

— Что ты задумал, Сафронов? — спросила, как только Кирилл открыл дверь.

В квартиру пропускать меня он не торопился. Стоя в дверном проёме, привалился плечом к косяку. В руках — огромная чашка кофе, сам небрежно растрёпанный, домашние штаны того и гляди свалятся.

— Зачем ты дал денег моему отцу?

Кирилл сделал глоток кофе. С таким видом, словно был котом, а кофе — миской со свежей сметаной. Блаженно прищурился и зевнул.

— Заходи. Я как раз только встал. Только не шуми. Не люблю шум с самого утра.

— Кирилл! — Я чуть ли не ворвалась вслед за ним.

Он и не подумал обернуться. Скрылся в кухне.

Я влетела следом, не раздеваясь. Кроме штанов, на нём не было ничего. Ничего, чёрт подери! Голый по пояс, он взял багет. В кухне пахло свежим, словно только что испечённым хлебом. На столе лежал бумажный пакет из пекарни.

— Люблю чёрный кофе и ржаной багет с сыром. — Не утруждая себя тем, чтобы воспользоваться ножом, откусил прямо от багета. — Любишь пармезан?

— Какой, на хрен, пармезан! — Я подлетела к нему и хотела выхватить дурацкий хлеб.

Кир поднял руку. Усмехнулся. Глаза блеснули насмешкой.

— Не забывай, что ты у меня в гостях, — вкрадчиво сказал он, не скрывая подтекста. — Веди себя прилично. У меня через несколько дней выступление в Италии, съёмки на федеральном канале. А ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы?

— Не можешь унять детские обидки? — зло прошипела я. На слова его старалась не реагировать, благо злость здесь служила союзником. — Уйми маленького надутого мальчика. Ай-ай, плохая девочка задела на вечеринке! Теперь мальчик уняться не может.

Ему, казалось, было всё равно. Оперевшись задом о подоконник, он отхватил ещё кусок от багета. Смотрел с ленцой, небрежностью и пренебрежением. На мне был мой лучший свитер — белый, из мягкого кашемира, оставшийся ещё с прошлых времён, — узкие джинсы, кожаные ботинки. Пока ехала, со мной дважды пытались познакомиться! А он — взъерошенный и сонный — ни во что меня не ставил. Это раздражало, было обидно. Но хуже всего было то, что если я что-то из себя изображала, то он — нет, и мы оба это понимали.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — наконец сказал он.

Положил багет, отпил ещё кофе. Обернулся к окну. Весеннее солнце было ярким, проникающие сквозь стекло лучи грели. Кирилл повёл плечами. Мышцы под загорелой кожей заиграли. Поджарый, ни грамма лишнего веса. Если сейчас в животе стало вдруг тепло, не удивительно, что пьяная я просто потеряла голову.