– Эй, ты залип, – голос Никиты выдернул меня из диких мыслей. – Ты меня… пугаешь.

– Прости, – сглотнул я сухость во рту, чуть потупив взгляд. – Я не хочу тебя пугать, и очень х-хочу дружить, – горячо заверил новую знакомую.

– Вот и отлично, – хмыкнула она. – Я сделаю из тебя человека!

– Тогда, можно я с тобой пойду? – робко поинтересовался я. – Я могу помочь… я не боюсь работы…

– Ха! – победно хохотнула Никита. – Круто! Это по-нашему! – она была несказанно рада моему предложению. – Пошли! – схватив за руку растерянного меня, потащила куда-то в сторону: – Что ж, теперь у нас будет непререкаемый свод правил. И первым станет: «Делить не только хорошее, вкусное и веселое, но и трудности и повинности!

– Это как?

– Если тебе зададут домашку, я буду рядом и помогу!

– Но ты младше меня…

– Не значит, что глупее, – важно заверила Никита, и я ей сразу поверил.

– Если меня заставят полоть грядки – ты будешь рядом, как и я махать граблями, понял? – продолжила мысль подруга.

– Понял, – с готовностью кивнул я, по-дурости радуясь, что больше не одинок, и плохо представляя во что ввязываюсь на самом деле. – А если меня вновь будут задирать местные? – запнулся на вопросе.

– Либо будем удирать, – даже ни на секунду не замешкалась Никита, – либо вместе огребать! – заключила, ничуть не расстроившись последнему. – Это уж как получится!

– А твой брат? – зачем-то брякнул я, вспомнив, что пацаны о нём говорили в уважительном тоне. – Он… не поможет?

Видимо, зря я о нём вспомнил.

Никита тотчас сбилась с шага, улыбка стёрлась с лица:

– Если хочешь со мной дружить… Никогда больше о нём не говори. Между нами только мы! Моего брата быть не должно!

– Хорошо, – испуганно кивнул я. – Прости…

Чуть позже я узнал, что её брат погиб в автокатастрофе… Якобы по его вине погибли несколько человек. И если Никита от этого оградилась как от того, что её не касалось, то её родители – нет. Они боль от потери любимого сына пронесли через всю жизнь, порой настолько погружаясь в свои проблемы, что напрочь забывали о младшей дочери. И это, как полагаю, была главная причина, почему Никита была такой… НИКИТОЙ!

С тех пор началась наша дружба.

Мне было почти одиннадцать. Никите – почти девять…

Мы были странной парочкой, но дружба была крепкой и искренней – не разлей вода! И я был несказанно рад, что познакомился с ней – с этой рыжей валькирией, перевернувшей мою жизнь с ног на голову. И всё время благодарил Бога, что Никита выбрала в друзья меня! Хотя и причину этого тоже понял с годами: она выбрала меня потому, что я был не таким как все – я был одиноким и жалким. А ей было необходимо общение именно с таким ущербным человеком: именно его она могла сделать своим!

И я попал в её рабство! Я был… её полноценно и болезненно-преданно!

Мой мир на долгие семь лет заиграл золотом в её волосах, огнём в проказливо-зелёных глазах, рыжими кляксами на красивом лице…

Она была моим миром!

Моим светом!

Моей Никитой!

Я умирал в те моменты, когда нам приходилось расставаться, – а мать меня сослала в закрытую школу для мальчиков, откуда выпускали только по праздникам и каникулам, – и воскресал, когда вновь видел свою Никиту.

Я жил только ей…

Дышал только ей…

И любил всё крепче и сильнее, до последнего веря, что мы вместе, и наша любовь навсегда! И плевать, что местные меня, по-прежнему, не воспринимали, и мы часто с ними сталкивались. Плевать на угрозы с их стороны. Плевать на заявление отца, который умудрился мне найти другую невесту.

Я знал, что меня ничто не остановит – именно Никита будет моей!

Мы часто лежали на крыше моего дома, смотрели в небо и мечтали, как сложится наша совместная жизнь, как мы будем счастливы и беззаботны…