– Абсолютно точно! Сейчас у нас так же, – подхватил Донцов, но Лидия Петровна увела разговор в сторону:

– Вчера, как теперь говорят, в топе Яндекса было о начале стройки АЭС в Турции. Всё-таки жаль, Миша, что ты с Курчатовым возрастами разошёлся.

Зато с академиком Александровым знался. Виктор, я вамтакую весёлую правду поведаю, что будете в компаниях рассказывать. Я её услышал в Севастополе, в кают-компании штабной «Ангары», кстати, судна Гитлера, полученного по репарациям. Анатолий Петрович был великолепным рассказчиком, мыслил очень образно. Запомнилось, как он, вспоминая о великой Победе, упомянул «майский визит маршала Жукова в Берлин в 1945 году». Так вот, Александров – творец атомного реактора для подводного флота, проект 613. И когда первую атомную подлодку спустили на воду, осмотреть чудище на север полетели секретарь ЦК Устинов, министр обороны Малиновский и главком флота Горшков. Александров повёл их по лодке, а там светящиеся в темноте фосфорные буковки указывают номера боевых частей – БЧ-1 и т.д. Но дозиметристы так настроили приборы, что поймали даже мизер фосфорного излучения и приказали буковки отвинтить. Устинов одну тайком опустил в карман шинели Горшкова. И на пирсе все прошли контроль, а на Горшкове сирена взвыла так, будто при нём кобальт, в сотни раз усиливающий заражение. Схватил радиацию! Главком побелел как полотно, а Устинов говорит: «В карманах пошарь». Тот буковку нащупал, в сердцах её в море швырнул, но в себя пришёл не сразу. Вот она, можно сказать, онтология нашего атомного флота. История, – опять сделал паузу и шутливо: – Не в изложении Сванидзе.

Посмеялись от души, а потом долго гуляли молча. Донцов чувствовал, что профессору хочется от воспоминаний перейти к суждениям о нынешних днях, но он ждёт либо наводящих указаний супруги, либо удобного случая.

И такой случай представился уже за ужином.

В тот вечер несколько телефонных звонков из Москвы вынудили Донцова прийти на ужин позже обычного, когда профессор и его супруга заканчивали трапезу. Набирая в тарелку различную снедь у ресторанной стойки, он увидел забавную, миниатюрную, мохнатую собачонку – йоркширский терьер крутился около ног женщины, выбиравшей блюда. Бросил на неё взгляд – и остолбенел. Это же Людмила Путина, бывшая жена президента.

Вернувшись за столик, тихо сказал:

– Вы знаете, кто эта дама с собачкой? – кивнул в сторону ресторанной стойки.

Первой откликнулась Лидия Петровна:

– Лицо знакомое, но не могу вспомнить, где я её видела.

Михал Сергеич, поправив очки для верности взгляда, изумлённо шепнул жене:

– Лидуша, это же Людмила Путина. – Что?!

Разглядывать Путину в упор было невежливо, и Лидия Петровна с любопытством украдкой наблюдала за ней, приговаривала вполголоса:

– Терьерчик у неё очаровательный, трогательная собачка, настоящий йоркшир. Его и на руках можно носить.

Когда выходили из ресторана, Донцов спросил у стройной красивой девушки, встречавшей отдыхающих и отвечавшей за постоянное пополнение шведского стола:

– Мы не ошиблись? Эта дама с собачкой…

– Нет, не ошиблись. Она у нас часто отдыхает. С мужем… Иногда обе дочери приезжают. Приятная женщина, простая в обращении. Обслуживает себя сама.

– А примерно в километре отсюда, если ехать дальше по Виноградной, в резиденции Бочаров Ручей работает её бывший муж, – задумчиво сказал Михаил Сергеевич, когда прощались после ужина в мраморном вестибюле, где настенные панно изображали сцены прошлой советской жизни. – И что? Да ничего. Жизнь как жизнь. Люди как люди. На мой взгляд, всё по-человечески. А в Интернете фейерверк фейков, будто она в заграницах. Могла бы, если б хотела. Но зачем? Пользоваться благами свободы личной жизни – именно личной жизни, а не так называемыми земными благами, – в Отечестве гораздо удобнее, чем за рубежом. Там русские – любой национальности – вроде бы и не совсем чужие, но и не вполне свои. Всегда! А мы дома чего-то опасаемся, по своей дурацкой воле живём с кляпом во рту. Как писал поэт: «Молчи, скрывайся и таи и мысли и слова свои».