– С женой?

– Она бы хотела! Но куда мне жениться, на жизнь едва наскребаю. Она из-под Владимира, деревенская. Говорит, без тебя пропаду.

Вот и пришлось с собой взять.

Прощаясь, Соснин и Суховей обменялись имейлами, сговорились поддерживать связь. Негоже землякам расходиться, как в море корабли.

Поужинав домашними заготовками, – с американским продуктовым быстроделом, с субкультурой фастфуда туго, – Соснин растянулся на любимой канапешке и, против обыкновения, не включил телевизор. Мысли вернулись к форуму. У него была цепкая память, он помнил спичи не только пафосного Каспарова, но и полинявшего финансового оракула Илларионова, реплики ботоксной секси в стразах и лабутенах, светской львицы Божены, которая возбуждённым неадекватом работала на публику, глубокомысленные замечания фатоватого Макаревича с красной шерстяной нитью каббалы на левом запястье. Он, конечно, получал удовольствие от этого пиршества оппозиционных воплей на празднике свободомыслия, от раскованности этой пёстрой среды напыщенных «интелликонов», однако найти общий знаменатель форума не удавалось. Даже намёков на единую программу действий не звучало – лишь подзаводка политических эмоций. Сходнячок подгламуренной тусовочной образованщины, избыточно засоряющей русскую речь иностранными словами. Псевдополитическая буффонада. «Одно важно, – подвёл он итог размышлениям, – общим для спичей было «Рашка фсё!», говорили о скором крахе путинской России, о революции, которую прочит Ходорковский, переставший скрывать, что готов заменить Путина. Даже сами эти люди, некоторые с радикально альтернативной внешностью, кое-кто в сигнальных коротких приталенных коричнево-кожаных курточках (наверное, с баночкой вазелина в кармане, как говорится, нос в кокаине, губы в сперме) – всё это наводит на мысль, что под напором кризиса, санкций и военных авантюр кремлёвский режим близок к распаду».

Потом мысли вернулись к новому знакомому. Этот персонаж со странной фамилией Суховей произвёл на него и впечатление странное. Не глуп, склонен к размышлениям на серьёзные темы – но какой-то жалкий, неприкаянный, без прошлого и без будущего. Соснин таких презирал. Он сразу почувствовал себя гораздо выше Валентина, и тот безропотно признал его первенство. Это Соснина устраивало, он любил верховодить. А потому решил ближе сойтись с Суховеем. Общение с земляком, во-первых, слегка скрасит тоскливые будни, во-вторых, суждения Валентина, не исключено, можно брать на вооружение.

Через пару дней Дмитрий послал Суховею на электронку: м.б., встретимся, посидим в кафешке? Ответ пришёл быстро, однако неопределённый: житейские заботы затрудняют отлучку из дома. А в ответ на следующее предложение Валентин сообщил, что вынужден домоседствовать, и если у Дмитрия есть настроение, милости просим в гости. И адрес – в пригороде Вильнюса.

Соснин сообразил, в чём дело. Во-первых, он с подругой. А главное, кафешка не укладывается в его бюджетный расклад. И, сговорившись через электронную почту, поехал на такси к Валентину, купив по пути скромный тортик.

Обосновался Суховей в двухэтажном частном доме, занимая небольшую бедно прибранную комнатушку внизу. Стол уже накрыт для чаепития, его украшение – тарелка с овсяным печеньем, на фоне которой тортик Пикколино казался сказочным угощением.

– Вы нас балуете, – представившись Глашей, уничижительно сказала хозяйка, насупленная, неулыбчатая женщина, одетая по-кухонному. «Да, баба, видать, деревенская, – отметил Соснин. – Этот маломочный Суховей, видимо, ещё и подкаблучник, попал под первую попавшуюся электричку».