Чувствую, нужно что-то спросить.

– А вот вы мясо едите?

Даян, не переставая улыбаться, отвечает:

– Нет. Даянизм не принуждает меня есть мясо. А вы?

– Тоже нет. Только иногда, когда уже некуда бежать.

Король понимающе кивает.

– Ну да, ну да… Некуда бежать. Гм… Красивый лозунг для нашего королевства.

– О, – удивляюсь. – Так у вас есть королевство?

– Да. Теократическая монархия. Господствующая религия – даянизм. Скоро мы провозгласим нашу монархию торжественно открытой. Это произойдет двадцать восьмого августа, в Тернополе. Между прочим, присоединиться не желаете?

– На правах кого?

– На правах вассала, конечно. Кто первый присоединился, получил аванс в виде титула. Жаль, вы не первый.

– Так есть уже и другие?

– Натурально. Круглый стол и двенадцать рыцарей. Вот один из них, – Даян десницей показывает на Мукту.

– А что делают рыцари?

– О, рыцари правят подвассальными им дамами. Вот как, например, вчера. Вчера у нас был типичный вечер отношений «сеньор – вассал». Приходите и вы к нам вечером. У нас очень весело.

Король мечтательно смотрит на небо.

– Жаль, Вики не было. Она такое любит, – Даян едва кивает головой, при этом закрывая глаза. – Хорошая девушка. Она, наверное, вас вчера посвящала? Интересно, как: устно или задним числом?

– Нет, нет, что вы. Боже упаси! Ом гате гате парагате, – торопливо крещусь я.

– Парасамгате. Абсолютно согласен. Тоже этого не люблю. Простите, вылетело, откуда вы…

– Из Жовквы.

– Жовква. Наши земли, – мурлычет Даян. – Мы вас завоюем.

– Не нужно. Мы сами сдадимся.

– Нет, разрешите все-таки вас подчинить. Вот вы, такой проницательный, такой серьезный молодой человек. Организуйте против нас в Жовкве сопротивление. И нам приятно, и вам воздастся. А когда мы освободим жолковчан от сопротивления, я представлю вас к ордену. Это очень почетно.

– А как насчет официоза?

– У нас – на высоте.

– А в Жовкве?

– Мы действуем тихо. Без помпы. Скромность – украшение монарха. У него и так неоспоримые достоинства.

– Бом шанкар?

– Но пасаран, – и составленными, как при молитве, ладонями, король дотрагивается до лба. – А вот и Вика. Вика, подождите. Вика, вы уже не сердитесь на меня? Прошу, сядьте у моих лотосовых ступней.

– Пошел на хуй, чурка долбаный.

– Ом-м…

– Хуй столбом! – огрызается Вика. – Представляешь? Этот гондон хотел меня на цепь посадить!

– Ну, это же все были шутки, Вика. К чему бы, интересно, я вас привязывал здесь?

– Тебе только поводок в руки дай. – Вика снова поворачивается ко мне. – Прикинь, доебался к моему ошейнику, говорит: «Давай, ты моей чи-хуа-хуа будешь».

Даян блаженнейше улыбается и кивает головой.

– Давайте покурим драпа, – предлагает монарх. – Вика, вы покурите с нами драпа?

– Я иду купаться. Идешь? – Это относилось ко мне. Самое время идти к воде. Я благодарю монархистов за завтрак и ускоряю ход, чтобы догнать Вику.

Водопад находится в живописном обрыве, засыпанном светло-желтой листвой, заваленном камнями и стволами деревьев. Шум водопада доносится аж наверх. (На Шипоте везде стоит легкий шорох рек.)

Вика сбегает к обрыву, даже не смотрит под ноги. А зря – как раз тут можно наступить на битое стекло.

Река бежит по порогам живописного обрыва. Поочередно слезаем по крутому склону к водопаду. Добрые отдыхающие когда-то высекли тут ступеньки. Мысленно благодарю благодетелей – по укрепленным ступеням спускаться намного легче.

Я останавливаюсь на массивном каменном выступе, нависающем аккурат над водопадом. Внизу, метрах в семи подо мной, любуются стихией руссише туристен в ярких тряпках. В Карпатах в этом году наплыв гостей с Востока.

Тучные тётечки в рейтузах несмело пристраиваются на мокрых, обросших мхами глыбах и замирают перед объективом в незатейливых композициях, акробатических ровно настолько, насколько разрешает чувство равновесия. Обрыв дышит холодом. Шумит, аж закладывает уши, Шипот. На фоне прогретого воздуха кожей чувствуешь ледяные токи от камней и воды.