Есений шагнул вперёд и вправо, Дарьян тут же, сохраняя расстояние, – влево. Видимо, разбитый нос оказался хорошим поучением, сил того, против кого вышел, кудрявый не знал и, может, потому медлил, шёл дугой, не приближаясь, наблюдал, делал выводы. Дарьян тоже не торопится, лихорадочно вспоминал редкие уроки на ратном дворе дома, советы старых вояк.

Яры заскучали.

– Вы биться собрались или хоровод водить? – выкрикнул кто-то хриплый.

– Точно! В пару друг друга приглашают!

– Раскланиваются, как на пирах у оланков!

– Кто у них за девку-то будет?

– Пекарь, конечно!

– Ага, видать, возня с опарой и правда в бабу превращает!

Яры дружно загоготали.

И тут Дарьян получил такой размашистый, мощный пинок под зад, что чуть не полетел лбом в землю, нелепо взмахнул руками, словно выпавший из гнезда птенец крыльями. Воздух опять дрогнул от взрыва хохота.

Есений дал противнику время опомниться, оглядеться, а потом перед Дарьяном мелькнул его клинок, правое запястье резануло болью, меч выпал. Толчок подошвой в грудь разом выбил из нутра весь воздух, уложил на лопатки.

Дарьян крутанулся на живот, мысли за происходящим не поспевали, вдох застрял в горле. Рука сама легла на небольшой, в четверть кулака камешек. Нос противника близко, угодил, даже не метясь.

Есений отшатнулся, прижал к лицу ладонь. Удар без труда выгнал лёгкий быстрый красный ручеёк до подбородка, а прилетевшая с камнем пыль смежила веки.

Краснощёкий яр подскочил к Дарьяну, схватил за шиворот, одним рывком поставил лицом к княжеской телеге.

– Гадёныш нарушил правила! – заревел, багровея. – Дерётся, как сопливая мелюзга, не мечом, а камнями!

Положив локоть на колено, Ратмир задумчиво поглаживал большим пальцем нижнюю губу.

– А мы не говорили ему правила, – отозвался спокойно. – Он дерётся, как умеет. И, в общем-то, победил. Хоть нам вчера и наврал.

Краснощёкий с ненавистью посмотрел на Дарьяна, и скорее отшвырнул, чем отпустил.

– На сегодня всё, – распорядился княжич и спрыгнул на землю.

Есений наконец протёр один глаз, щурясь, пошёл к колодцу, а яры потянулись к конюшне сложить мечи. На ходу переговаривались, обсуждали увиденное. Дарьян поспешил убраться с поляны, не увидел, что во взглядах яров на него теперь вместо насмешек появилось любопытство.

– Плугарь, – остановил негромким окриком Ратмир. Дарьян обернулся. – Подумай до восхода, если хочешь быть воином, а не пекарем, приходи сюда завтра утром.

Из-за взбудораженных чувств Дарьян суть услышанного до конца не осознал, но кивнул.

Наутро ближний круг вновь собрался у конюшни. На взгляд – десятков шесть человек. Парни приглушённо галдели, надевали учебную кожаную броню, застёгивали ремешки, затягивали шнуровки. Им помогали расторопные мальчишки. Один усердно натягивал перчатку без пальцев на подставленную ладонь стоящего подле своего насеста Ратмира.

На дальнем от конюшни углу жеребятника Дарьян в теньке под свесом крыши подпирал плечом бревенчатую стену. Идти, в общем-то, не хотел и ничего не решил, но после того, как услышал на ратной поляне гул голосов, повлекло туда неведомой силой.

Неужто княжич правду сказал? Возьмёт обучаться? Не верилось. Пекаря? Зачем ему это? Солгал? Пошутил?.. Тоже не вяжется: глупое это враньё или шутка.

Наглость и ненависть краснощёкого и нескольких его дружбанов не пугали. Вряд ли посмеют подловить или прилюдно издеваться, если сам княжич позвал.

Скалой в бурных водах среди толчеи, уперев руки в бока, стоял Заруба – наставник ближнего круга. Поглядывал по сторонам, приподнимая тяжёлые брови, бросал короткие приказы, которые исполнялись прежде, чем успевал договорить. Вскоре заметил подглядывающего плугаря и нехотя махнул рукой подойти.