Многие иностранцы увидели Россию вовсе не с парадной стороны, а как ссыльные, попавшие в Сибирь из-за опалы императоров[143]. Одна из наиболее неординарных судеб – писатель и театральный деятель Август Фридрих Фердинанд фон Коцебу, который после ссылки в Сибирь вернулся в Пруссию, где стал восприниматься как царский шпион и пал от руки террориста[144].

Если посмотреть на проблему более широко, то можно увидеть: всякое новое экономическое развитие, научный прорыв, благодаря которому открывались новые сферы деятельности – хозяйственной, политической, исследовательской, – требовал и новых сил, новых «трудовых ресурсов», способных эту деятельность осуществлять, готовых воспринять изменившиеся реалии и действовать сообразно этим реалиям. Такая внутренняя, «социальная» миграция, когда целые слои населения вдруг меняли свое «ремесло», была характерна для многих эпох: например, в России разночинцы стали символом просвещения, преобразований в деревне, вообще – в общественных отношениях, они артикулировали интересы тех, кто в силу своего малого образования был не способен это делать самостоятельно; при развитии естественных наук в конце XIX – начале XX века вдруг активными стали женщины – именно они идут в физику, едут учиться за рубеж, становятся врачами, открывают для себя работу по защите, говоря современным языком, прав человека, борются за равноправие; социалистическая революция потребовала также тех, кто был готов и мог ее осуществить – и на арену российской политической борьбы вышли многие евреи, абсолютно бесправные в царской империи и выплеснувшие свою энергию в преобразовании общества. Феномен «рекрутирования» определенных социальных групп для новых сфер деятельности наблюдается и сегодня: например, информационные технологии «забрали» молодежь – именно она легко и быстро воспринимает возможности, предоставляемые новой техникой, работает над их совершенствованием, является носителем возникшей философии информационного общества.

В России на определенных исторических отрезках «агентами» многих преобразований выступали иностранцы. Эту обусловливалось, конечно, социальными отношениями: крепостная страна, где человек лично, как раб, принадлежал другому человеку, вырвать из привычного окружения талантливого подданного, послать его учиться, дать ему ответственное дело становилось непосильной задачей даже для царя. И он отдавал предпочтение «готовым кадрам» – немцам.

Иностранцы были неутомимы, целеустремленны, они спать не давали центральному русскому правительству, постоянно направляя свои реляции, ставя новые задачи перед царями, утверждая, что нужно заключать договоры, проводить границу, укреплять военными крепости, решать проблемы перебежчиков и приграничной торговли. Именно эти люди, благодаря своему опыту, видели перспективу и вели отношения с Китаем, как и в освоение Сибири, Дальнего Востока, Арктики, вперед и вперед.

Судьбы иностранцев на царской службе – самый убедительный пример синхронизации усилий стран и народов в политике. Путь к общему миру, с единой шкалой ценностей, устремлений и надежд.

Россия на протяжении всей своей истории тесными связями, общей судьбой была соединена с Западом. Там черпала она новые идеи – от культурных, до политических, там она видела идеалы своего развития, со странами Европы она дружила или насмерть воевала. И в этом проявлялась суть двух половинок единого целого – христианского мира.

Китай пришел в Россию с Запада.

На Западе было страстное увлечение открытой, ранее неведомой империей, ее удивительной культурой, ее, как многим казалось, совершенным государственным устройством. Мода на Китай при европейских дворах определила целую эпоху, когда все сферы общественной жизни во Франции, Голландии, Великобритании, Австрии, Саксонии – от театра и литературы до государственных новшеств и политических дебатов – начинают развиваться под мощным воздействием этой новой, далекой, прекрасной страны.