Но в состоянии аффекта я не принял в расчет наличие второго инспектора. Слишком поздно замечаю движение в свою сторону. Острая боль пронзает область виска, и темнота окутывает меня.

***

– Вы че, дебилы? Не видите, кого месите? – Грубый голос звенит в ушах и отдается болью в висках.

– У него фамилия другая.

Что еще за херня? С трудом разлепляю веки и пытаюсь сообразить, где нахожусь.

– Да он борзый, чуть Клима не ушатал…

Клим. Что-то отдаленно знакомое.

– Хуерзый! Сейчас приедет его отец и будет натягивать нас всех вместе и по очереди. Вот ему и объясните, кто борзый.

Перед глазами все плывет. Сажусь и фокусирую взгляд. Бетонные пол и стены, окно решетчатое под потолком. И громко спорящие голоса. Так и хочется заткнуть все разом.

– Я же не знал.

– Иди к нему и договаривайся, иначе вылетишь к чертовой матери!

Память возвращается стремительно и только добавляет проблем. Твою мать. Вот это я вчера покуролесил. Отпраздновал днюху. Голова раскалывается просто нереально. Ощупываю физиономию, вроде все цело. Челюсть функционирует. Глаз немного заплыл, а так… жить буду. Костяшки немного сбиты, но не критично. Знатно вчера побухал, ничего не скажешь.

Звук металлической задвижки бьет по ушам. Болезненно стону и зажмуриваюсь. Капец как громко.

– Живой? – В камеру входит гаишник, который вчера до меня докопался. Тоже изрядно потрепанный, с кровоподтеками на лице. – Врача надо?

– Нормально, – нормально хмыкаю я и киваю на лавку рядом с собой. – На мне, как на собаке.

– Такое дело… – начинает Климов и заминается. Стремно унижаться? Едва заметно усмехаюсь.

– Не стоит. Я все слышал, – хмыкаю и поворачиваюсь к нему. – Не буду я ничего говорить отцу. Да и я сам не прав.

– Рад, что ты это понимаешь.

– Понимаю… – протягиваю ему руку. В конце концов, нормальный парень. Попал просто под горячую руку, а точнее, каток моей борзоты. – Мир?

– Давай, – пожимает в ответ. – Не залетай больше.

Климов поднимается на ноги.

– А где тачка?

– На штрафстоянке, – пожимает он плечами. – Девка твоя домой ушла.

– Хрен с ней, – отмахиваюсь небрежно. Еще я за шлюх не переживал. – Сигареты есть?

– Держи, – протягивает мне пачку и зажигалку.

– Спасибо. Зовут-то тебя как?

– Серега.

– Глеб.

Уходит, звонко лязгая задвижкой. Обезьянник в каком-то отделе, не иначе. Интересно, в каком? Хотя нет, совсем не интересно. Закуриваю, затягиваюсь и закашливаюсь, не рассчитав крепость. Черт, так и легкие можно выплюнуть.

Ложусь многострадальной головой на лавку и курю в слабый затяг, чтобы не дохать.

Прекрасно знаю, что будет дальше. Приедет отец и начнет читать мне морали, какой я мудак и как его подставляю. Отчасти так оно и есть, только вот бесполезно пытаться достучаться до моей совести. У меня ее нет. Не осталось с тех самых пор, как он сплавил мать в дурку, а к нам в дом притащил свою любовницу.

Мразь. Ненавижу. Затягиваюсь глубоко и выпускаю толстую струю дыма в потолок. Когда-нибудь все изменится. Я теперь совершеннолетний и сам отвечаю за свои поступки. Это даже приятно – быть взрослым.

Сколько мне здесь еще чалиться? Черт его знает. Отец, наверное, будет устраивать показательные. Похер. Подожду. Закрываю глаза и пытаюсь поймать дзен.

***

Отец не удосужился приехать сам. Прислал адвоката и начальника охраны. Может, и к лучшему. Успею подготовиться к разговору с ним. Забираю личные вещи, выхожу на улицу и сажусь в тачку начальника охраны.

– Глеб, ты сдурел? – Тимур отчитывает меня, как пацана. – Кто тебя так? – замечает следы на лице и хмурится.

– Нормально все, – отмахиваюсь я, давая понять, что тема закрыта. – От башки есть что-нибудь?