2. Глава 2

Надя

Поднимаюсь в квартиру к Софие и звоню в дверь. Стою целую вечность, не отрывая пальца от кнопки. Буданова открывает спустя минуту, выглядит удивленной.

— Прости, я в ванной была, — щебечет она своим звонким голосом, убирая мокрые волосы в сторону. — Надь, ты чего? — спрашивает сразу, как только замечает мое состояние.

Я лишь качаю головой в ответ. Мне сейчас не то, что разговаривать не хочется, мне стоять и дышать тяжело.

— Можно я… — киваю в сторону квартиры.

— Конечно, конечно, — суетится Буданова, пропуская меня внутрь. — Что-то серьезное случилось?

— Нет, — скидываю туфли, бросаю сумку на пуфик возле двери. — Прости, Соф, я не хочу сегодня ни о чем говорить, — честно признаюсь подруге, глотая ком в горле. Ощущение такое, будто у меня начинается ангина, потому как каждое слово дается с трудом.

— Как знаешь… — бормочет растерянно Софа, но, слава богу, ей хватает такта не лезть в душу. — Располагайся в гостиной, кровать предложить не могу, только диван.

Мне бы сейчас яду, думаю про себя, но Буданову пугать не рискую. Иначе заставит лечь рядом и выложить всю правду. Ее допроса с пристрастием я не выдержу.

Как хорошо, что София сегодня занята общением с каким-то парнем. Новый ухажер звонит как раз в тот момент, когда она все же решает выведать у меня причину моего убитого состояния.

— Располагайся, — машет мне и скрывается в своей комнате.

Достаю зарядник из сумки и кладу свой дохлый смартфон заряжаться. На диване приготовлены вещи, разложено постельное белье. Умница Буданова.

Убедившись, что подруга занята телефонным разговором, я быстренько ныряю в ванную и закрываюсь изнутри. Оставляю халат на стиральной машинке, а сама подхожу к зеркалу.

Ни слезинки не проронила за этот вечер. Обычно на все эмоционально реагирую, а тут тишина. Впала в ступор, никак не растормошить.

Мысли все такие же путанные. Думать о Шахове все равно, что нажимать на кровоточащую рану. Очень больно.

У нас с Максимом теперь нет никакого будущего. Я не стану вставать между ним и ребенком, не стану вмешиваться в их с Кариной отношения. Кто знает, какие у них были чувства, в любом случае, дети не должны отвечать за поступки и ошибки родителей.

Сейчас бы отмотать время назад и... А что бы я, собственно, сделала? Запретила себе влюбляться в Макса? Разве можно было это предотвратить? Не думаю. У меня не было никаких шансов — Шахов очаровал меня еще в Париже…

Чувствую, как начинает пробирать озноб. Отлично, не хватало еще разболеться.

Быстренько скидываю с себя платье — красное, для него — и залезаю в душ. Включаю воду и долго стою под горячими струями, пытаясь согреться. Бесполезно. Смыв с себя остатки пены, выхожу и кутаюсь в махровое полотенце, переодеваюсь в такой же халатик. У Будановой все мягкое и пушистое, кроме характера…

Перед глазами тут же возникает образ Карины. Занимаюсь откровенным мазохизмом, потому как представляю, как они с Шаховым обнимаются. Целуются. Чего я добиваюсь этими мыслями? Нервного срыва?

Мотнув головой, забираю свои вещи и выхожу из ванной.

Софие сейчас не до меня, и это мне на руку. Желания делиться тем, что у меня на душе, никакого.

Закрываю дверь в гостиную и ныряю под одеяло. Зуб о зуб не попадает, трясет так, будто у меня начинается лихорадка. Если меня сейчас физически выносит от того, что мы с Максом больше не сможем быть вместе, то что же будет дальше? Сойду с ума от неразделенной любви?

В ушах звенит голос мамы с ее любимым: "А я же говорила...". Как хорошо, что я не поехала к родителям. Они итак не в восторге от того, как часто я ошибаюсь, а тут бы просто морально добили меня своими нотациями. Да и видок у меня атас-ракета…