Его губы, я их почти забыла, но теперь как вспышка все снова со мной. Его запах. Его сила. Его власть и я готова ей подчиниться.

— Настя, — шепчет он мне в висок. Одна его рука на затылке, другая на пояснице. Ник словно вдавить в себя меня хочет, а я и не против. Сама его ладонями лицо обнимаю, чувствую горячую кожу, не могу насмотреться его синими глазами, которые все больше темнеют. И чем ближе его лицо, тем сильнее я тону в его глазах.

— Ник, — расстояния между нами почти нет, я чувствую запах шампанского, и он входит в меня пузырьками, пьянит, делая совершенно безвольной. Он поднимает меня на руки, и я на автомате цепляюсь за него руками. Он несет меня, прижимает к стене, целует так жадно, вторгается языком в рот. Слышу щелчок замка и для меня это как выстрел на старте. Я больше не сдержана глупыми запретами, я больше не человек, я глина и он мой мастер. Он может делать со мной все что угодно.

— Господи, девочка, ты как фейерверк.

Ник задирает юбку все выше, касается сильными пальцами кожи ягодиц. От мурашек по телу дрожат колени, между ног сладко ноет, и я чувствую, как от ягодиц его пальцы тянутся к полоске трусиков, касаются нежно, мягко, но уверено. Он снова несет меня, мягко укладывает на кровать, скидывая оттуда все лишнее. А я смотрю, смотрю на него, целую, целую, пальцами сжимаю воротник, пока его колено раздвигает мне ноги.

— Сладкая, сладкая девочка. Как же я тебя хочу.

— Николас, пожалуйста, — сама не знаю, о чем прошу, пока по кровати ерзаю, пока пальцы теребят его пуговицы.

— Расстегни их, Насть. Ты можешь делать все, что хочешь…

— Все? – шепчу, пока он целует мне шею, спускается к ключицам, а я выгибаюсь дугой, с ума схожу от неизведанных ранее ощущений.

— Все, Настя. А я могу делать с тобой все что хочу. Верно? – пальцы проникают за полоску ткани, и я дергаюсь. Господи. Они такие горячие.

— Господи… Ник.

— Верно, Настя? – вторая рука уже за спиной, находит замочек и тянет вниз, обнажая мои плечи. Так медленно, так нужно.

— Верно, Николас… Верно… Хочу тебя. Я тоже тебя хочу.

И словно изменилось все. Нежность закончилась и началась сила. Другая сила. Грубая. Мужская. Почти жестокая. Он снимает с меня платье рывком, оставляя на мне лишь белье и почти сдирает с себя рубашку И я глажу его идеальный торс, цепляю плоские соски, касаюсь твердого живота, ниже, ремень. Он сам его расстегивает, продолжая смотреть на меня так словно я самое дорогое удовольствие в его жизни. Не оставляя без внимания ни один участок тела. Я знаю, что сейчас произойдет, и я готова, но я чувствую, как ноги сами сжимаются от страха.

— Тише, моя идеальная девочка, я никогда тебя не обижу, — пальцы снимают бретельки, обнажают грудь. И если страх еще был, когда он касался сосков подушечками пальцев, то пропал окончательно, когда он взял его в рот.