— Да ты дура, если думаешь, что нужна ему. После одной-то встречи? Ты еще в постель с ним ляг. — А может и лягу…

Я слушаю их разговор и думаю, что надо дать Наде шанс. Пусть завтра она будет жалеть, но гораздо больше пожалеет, если не придет на это свидание.

— Если хотите узнать мое мнение… — Я встаю, отложив телефон, и девочки вздрагивают и встают по струнке.

— Анастасия Ярославовна, простите, мы не хотели…

Вот это мое дебильное положение. Они считают, что ниже меня, хотя мы и ровесницы.

— В общем, Надя, если тебе нужно к этому твоему парню, то иди…

Катя пытается влезть, но Лиза пихает ее локтем.

— А если вы дадите мне форму, то я с удовольствием скроюсь в толпе в виде горничной и помогу вам. Если вы не против…

Девочки переглядываются.

— Я никому не скажу. Если честно, меня достало это платье, — указываю на серебряную сеть, в которую меня мать завернула. – Может быть, ты его наденешь? Ну что вы так смотрите? Маша свидетель. Мне нет смысла подставлять нас.

— Ну если вы настаиваете, — пожимает плечами Надя. – Только тогда вы просто разберете вещи гостей. На втором этаже две спальни, если вы не против.

— О, я настаиваю и не против разобрать вещи, — улыбаюсь и подхожу к Наде, которая смотрит на мое платье, как на чудо.

— Я правда могу его надеть?

— Ты можешь его забрать, а мне свое платье отдай, ладно?

— Ладно.

Мы идем в туалет и там переодеваемся. Она еще долго стоит у зеркала, рассматривая платье, а я иду к гостям и беру поднос с шампанским, отдаю какой-то темноволосой иностранке, которую клеит Платон. И что удивительно, он даже не замечает меня. Для него всегда персонал что-то вроде мебели. И я сейчас абсолютная невидимка, от чего кайфую, но все равно держусь подальше от отца и деда с бабушкой.

— Эй, ты – слышу голос охранника, который обычно носит сумки гостей. – Левая комната от балкона. Сумки туда несу.

Так непривычно слышать это «Эй, ты». Надо будет сказать, чтобы ему выговор сделали.

— Поняла, уже иду.

Мой взгляд невольно цепляется за отца. Он довольно долго стоит с высоким мужчиной, лица которого я не вижу, но мне упорно кажется, что я его знаю. Глупое такое ощущение, и я его заглушаю делами. Сначала помогаю Лизе обновить закуски на столах, потом помогаю разобрать вещи гостя и вспоминаю о левой от балкона комнате. Она оказывается приоткрыта, и я смело захожу и расстегиваю кожаный чемодан. Сразу замечаю лейбл швейцарской фирмы, вспоминая, что несколько гостей должны быть из-за заграницы.

Рубашки потрясающего качества, и я невольно засматриваюсь на монограмму, вышитую на воротнике. Н.Ф.

Буква Н наводит на неприятные воспоминания, и я замираю над ними, словно над старыми фотокарточками. Может, пора действительно оставить пустые мечты.

И тут вдруг я слышу голос. Мужской. С ленцой. Глубокий. Он словно по нервам моим проводит, ласкает каждый простыми словами, смысл которых я не совсем улавливаю. Только то, что каждое произносит Николас. Н. Ф. Николас.

Горло перехватывает. Пересыхает. Я пытаюсь хотя бы пошевелиться, сказать ему хоть слово, но не могу заставить себя даже взгляд поднять. Я вижу его брюки, ремень, полу расстегнутую рубашку, в которой виднеется его мускулистая грудь и наконец замечаю лицо. То самое, что воспроизводила в своей голове сотни раз. Николас. Боже…Сколько раз я мечтала о нашей встрече, фантазировала как это будет. И теперь, когда на территории всего мира судьба снова подарила мне шанс, я ни за что его не упущу.

Николас что – то говорит, а я глупость отвечаю, во все глаза смотрю как он приближается, как тянется ко мне всем своим существом, как про замужество говорит. С ним? С ним что угодно. За ним хоть в воду и огонь. Разве можно отказать мужчине, которого боготворишь?